2070 (СИ)

— Будущие солдаты, — пояснила Узза. — С раннего детства обучаются передвижению по городу. Когда вернутся в учебный корпус, должны будут в деталях рассказать всё, что успели заметить во время прогулки. Проверка на концентрацию и внимание, а также на умение сохранять спокойствие.

— Сурово, — покачал я головой.

— Ты привыкнешь, — отозвалась Аэлея. — К тому же, даже у будущих солдат есть свободное время, когда им позволено общаться, веселиться и заниматься своими делами. Так что не стоит так за них переживать. Я не знаю, как было на твоей планете, но здесь мы заботимся о будущем наших детей и их способностях. Чем тщательнее и строже будет проходить их обучение, тем больше пользы они принесут родине, своим соплеменникам и себе.

— Там, откуда я родом, считалось, что у детей должно быть беззаботное и спокойное детство, а свой жизненный путь они должны определять лет в пятнадцать или шестнадцать, к концу школьного обучения.

Аэлея рассмеялась.

— Какая странная методика! — она оглянулась и внимательно посмотрела на меня. — Ещё скажи, что ваши дети сами решают, чем будут заниматься!

— Решали, — чуть подумав, ответил я. — И могли сменить профессию в любой момент, когда хотели. Всё зависело только от желания и навыков, а также стремления узнавать и осваивать что-то новое.

— Похоже, работа предстоит долгая, — обратилась Аэлея к Уззе. — Подумать только! Столько загубленных жизней и возможностей, и всё из-за отсутствия рамок и критериев распределения по профессиям. Надеюсь, ещё не поздно всё исправить?

— Посмотрим, — сухо ответила Узза. — На данный момент идёт работа с детьми и попытка образумить взрослых. К сожалению, далеко не все смогли безболезненно принять нашу власть. Понадобится лет десять, чтобы можно было сделать какие-либо прогнозы.

— Хотела бы я там побывать, — Аэлея залетела на парковку, огороженную невысоким забором, и приземлилась. — Но пока… — она резко замолкла и уже совсем другим тоном произнесла: — вас ждут. Осмотр не займёт много времени. Я буду ждать вас здесь.

Узза кивнула. Стекло поднялось, и я, спрыгнув на землю, помог Узза спуститься. Аэлея, глядя на нас, слегка нахмурилась.

Пройдя через парковку, мы подошли к дверям небоскрёба, на которых я без труда прочитал «Диагностический центр для исследователей». Стеклянные двери автоматически разъехались, и мы оказались в просторной комнате и очень светлой комнате. Справа расположился терминал с висящим в воздухе экраном, слева стойка регистрации, а напротив несколько лифтов. Несколько Иных стояли возле терминала и что-то тихо обсуждали, возле регистратуры молодая девушка с обожжённым лицом о чём-то спорила с работником центра. К нам подошла женщина и, кивнув Уззе, произнесла:

— Следуйте за мной.

Мы поднялись на десятый этаж и, пройдя через широкий коридор, зашли в кабинет. Нас явно ждали: за длинным столом, заставленным различными приборами и небольшими компьютерами, сидело трое врачей. Позади них стояли неподвижными статуями молодые медсёстры.

— С возвращением! — один из врачей вышел из-за стола и подошёл к Уззе. Они приветливо пожали руки друг другу. — Рад видеть тебя живой. Столько лет прошло, а ты совсем не изменилась. Удивительно! В твоём возрасте выглядеть так молодо просто преступление! — врач засмеялся, и Узза ответила ему слабой улыбкой. — А это, — обратился он ко мне, — как я понимаю, Марк. Интересно-интересно… Слабоват, конечно, и излишне эмоционален. Да и организм уже близок к старости. У тебя странный вкус, Узза, — прокомментировал он, внимательно осмотрев меня с ног до головы.

— Смотрю, Калес, — проговорила моя хозяйка, — ты так же прямолинеен, как и раньше. Но всё же не советую отзываться о моём питомце в таком тоне.

— Как трогательно, — насмешливо улыбнулся Калес. — Хотя кому, как ни тебе, защищать питомцев…

— Может, перейдём к делу? — перебила его Узза.

Калес кивнул и велел занять два кресла, стоящие возле стены. Медсёстры надели нам на головы тяжёлые широкие обручи, от которых отходили десятки тонких проводков. Одни заканчивались округлыми датчиками, другие были подключены к массивному прибору. Я почувствовал слабую боль, когда датчики впились мне в кожу на шее, лице и ладонях.

— Серьёзное ранение, — произнёс Калес, глядя на экран. — Удивительно, что он вообще выжил. Задето сердце, повреждены кости, ткани и левое лёгкое… Не говоря уж об отравлении. — Он подозвал двух других врачей и начал что-то тихо им говорить.