2070 (СИ)

Я не вслушивался в их разговор. Совсем иное сейчас будоражило моё сознание: огромный и ослепляющий город, окружённый плотной завесой тьмы. Думая о родине Уззы я представлял нечто вроде огромного лагеря с бараками разной степени комфорта, в зависимости от того, какого статуса Иные в них проживают. И было в этом городе нечто… гипнотическое, завораживающее, будто планете была огромным магнитом, намертво притянувшим меня к себе. Меня пугало одно воспоминание о скалах и мгле, в которой не было ничего, но стоило только вспомнить стену и то, что за ней скрывалось, как сердце начинало учащённо биться, а сознание затапливалось радостью и… любовью. Эта мысль заставила меня вздрогнуть и открыть глаза. Как можно полюбить планету, город, находясь здесь меньше часа?

Я скосил глаза на Уззу. Она сидела неподвижно, словно статуя, и даже дыхание её не было заметно. О, эти чувства идеально подходили ей, готовой на всё для своей родины. Осознавала ли она, как сильны её чувства? Или же Узза специально делилась ими, чтобы мне было легче освоиться на Матер?

Минут через двадцать врачи отошли от экрана, и Калес произнёс:

— Никаких серьёзных повреждений у тебя, Узза, я не вижу. Небольшое истощение, но заслуженный отпуск, скажем, — он слегка нахмурился, — в недель десять это исправит. Я отправлю отчёт Совету, но сомневаюсь, что он будет против. В конце концов, до это никто так долго не был вдали от Матер. Что касается питомца, — он внимательно посмотрел на меня, а я ощутил, как Узза встревоженно напряглась, — то тут не всё так радужно. Организм сам по себе слабый, тут дело в расе, плюс целая смесь различных ядов и серьёзная рана. Тут нужен долгий курс реабилитации.

— Сколько? — жёстко спросила Узза, поддавшись вперёд.

— Реабилитация около года, — нехотя ответил Калес. — А в целом… Если лет пять проживёт, то это уже будет чудом. Есть выход, ты прекрасно знаешь…

— Почему так мало? — голос Уззы дрожал.

Я тупо смотрел перед собой, пытаясь осознать услышанное. Мне осталось жить… пять лет? Всего пять лет? Это казалось неправильным и нечестным.

— Вы ошиблись, — произнёс я и удивился тому, как безжизненно звучал мой голос. Узза резко взглянула на меня, и я увидел боль в её глазах. — Я не могу умереть.

— Послушай, Марк, — Калес сделал шаг ко мне. — Я понимаю, это сложно осознать. Но такое случается. Ты слишком долго ходил с отравлением и некоторые процессы невозможно уже обратить вспять. Есть…

— Марк, выйди, — Узза резко поднялась с кресла и подошла ко мне. Обхватила моё лицо ладонями и, наклонившись, тихо прошептала, чтобы никогда более не услышал: — Клянусь, я не позволю тебе умереть. Я придумаю что-нибудь! Но сейчас прошу, подожди меня в коридоре, пожалуйста.

Мне хотелось возразить, но я не посмел. В коридоре я прислонился к стене и медленно опустился на пол. О, как я ненавидел в эту минуту безумца Бала-Атана, отравившего меня! Что угодно отдал бы я, лишь бы прожить с Уззой долгие годы, не зная больше страданий и тревог. За дверью кабинета послышались крики: Узза и Калес о чём-то спорили, но я не мог разобрать ничего, кроме «судьба питомца» и «единственный выход». Сквозь дверь я ощущал злость и отчаяние Уззы. Невольно мне вспомнилась наша первая встреча. Тогда я и подумать не мог, что инопланетянка, клеймившая нас, как скот, станет самым важным существом в моей жизни. И плевать, что дело всё в непонятной мне связи, что меня насильно привязали к себе. Счастье, что я испытывал с Уззой, стоило того. И если бы мне предложили отказаться от участи питомца и стать свободным, я бы ни за что не согласился. Даже… даже если бы мне дали возможность прожить долгую жизнь.

Дверь отворилась и врезалась мне в плечо. Я поморщился от боли, но не шелохнулся. Узза огляделась и, заметив меня на полу, произнесла:

— Пойдём, Марк. Пора домой.

Я поднялся на ноги и последовал за ней, не задавая вопросов. Узза закрылась от меня, и я не мог понять, что она ощущала, и от этого становилось тревожно. Я надеялся, что она найдёт выход, отыщет вариант спасти меня от смерти, но что-то подсказывало, что тут даже она бессильна.

Не говоря друг другу ни слова, мы вернулись к флайеру. Аэлея, заметив состояние Уззы, не стала ничего спрашивать. Мы вылетели на очередную оживлённую улицу, но вскоре остановились: чуть дальше пешеходы переходила с одной стороны улицы на другую. Я повернул голову вправо, уже без особого интереса изучая новый для меня мир. Похоже, тут проходил какой-то праздник: одетые в чёрные наряды Иные танцевали на большой открытой террасе возле ярко освещённого здания, похожего на огромную спираль. Звучала музыка, торжественная и печальная, и, если бы мы задержались хотя бы ещё на минуту, я бы, наверное, не смог сдержать слёз.

Дорога до дома Уззы заняли около четверти часа. Флайер замер возле дороги.

— Была рада тебя увидеть, Узза, — произнесла Аэлея. — Надеюсь, в ближайшее время увидеть тебя у себя в лаборатории.