2084*

Все для этого, вроде бы, наличествовало: отсутствие традиций реальной демократии, экономический кризис, не прекращавшаяся борьба за власть. И пошла американская «помощь». Спасительные займы, разнообразные фонды, бесчисленные консультанты. Процесс ускорился, когда ключевые позиции в правительстве заняли реформаторы, амбиции которых уступали лишь их аппетитам. Посулив народу золотые горы, они провели приватизацию госсобственности по своим правилам. Львиную долю народного достояния, доступ к природным ресурсам получили их друзья и сторонники. Новоявленные олигархи пополняли список богатейших людей планеты. Скоро уже они формировали и контролировали правительство и верноподданный парламент. Власть тоже брала свое. Менявшая названия партии власти мало чем отличалась от коммунистов советского разлива. Демонстрировать преданность какой-то идее не требовалось, но преданность верховной власти была обязательной. Страстно желая улучшить жизнь народа, его слуги начинали всегда с себя, собою, чаще всего, и ограничивались. Они служили бы россиянам вечно, но желающих было слишком много. От полного банкротства Россию спасали неисчерпаемые природные ресурсы, распродавая которые, обогащались ее новые хозяева. Социальное неравенство превысило все пределы. Одному проценту населения страны принадлежало семьдесят процентов ее богатств.

– Дэвид, вы говорите странные вещи. А общественность, народ, как они это допускали? Должно было быть какое-то противодействие или хотя бы протест.

– То, что вы считаете странным, сэр, там было в порядке вещей. Народ попроще кормили обещаниями. Образованным разъясняли, что главное их завоевание – свобода и демократия. Выживали, кто как мог. Молодые приспосабливались либо уезжали. Думаю, сэр, именно тогда уехал в Америку и ваш отец.

– Это так, Дэвид. И родители Анджелы, моей жены, тоже эмигрировали в те годы.

– Но у старшего поколения выбора не было. Перебивались на нищенскую пенсию. Власть эти трудности не пугали. Депутаты на жизнь не жаловались. В ход шли отработанные еще коммунистами приемы пропаганды, призывы к единению, патриотизму. Обличали внешних и внутренних врагов, мешающих развитию страны и улучшению жизни граждан.

– «Утром мажу бутерброд – Сразу мысль: а как народ? И икра не лезет в горло, и компот не льется в рот!» Но стихи эти написаны еще в советское время, – не удержался Алекс.

– Стихов не знаю, но те, о ком идет речь, думаю, икрой не брезговали и ей не ограничивались, – ответил в тон ему Дэвид.

– Допустим. Но такое не может длиться вечно, – не сдавался Кронин-старший, – хоть кто-то был не согласен, оппозиция была?

– Конечно. Были даже две оппозиции. Одна – официальная, входившая в парламент, и потому материально неплохо обеспеченная. Здесь было все нормально. Неправедные решения можно объяснить невозможностью влиять на их принятие. Они были готовы служить народу вечно. В другую входили отстраненные от власти и прочие ее жаждавшие борцы, называвшие себя либералами. Они призывали убрать порочную власть и создать подлинную демократию по западной модели. Этих сам народ тоже интересовал меньше всего.

– Но любая власть избирается народом и должна править не только от его имени, но и в его интересах.

– Вы правы, сэр. Так должно быть. Но Россия – страна, не похожая на другие. И народ там особый, терпеливый. По иронии судьбы, именно Соединенные Штаты, решив ускорить процесс приведения России в норму, применили к ней проверенные средства – политическое и экономическое давление, но получилось совсем не то, чего хотели. Везде срабатывало, а здесь не прошло.

– Ничего удивительного. Историю плохо знали, – продолжил Кронин-старший, – эта страна подобна стальной пружине – сжимать можно, но удержать, а тем более, раздавить не получится. И чем туже сжимаешь, тем сильнее ответ.

– Именно так и вышло. Жесткий внешний прессинг спровоцировал экономический кризис, который перерос в политический. Найти адекватные решения власть оказалась не способна. Либералы роптали вполголоса, страна напряглась, катастрофа стала неизбежной.

– Извините, Дэвид, что опять вас перебиваю. Они, видно, забыли и поговорку «Русские долго запрягают, но быстро едут». Американцам простительно – им она не известна. Но как же русские? Власть же не сплошь из алчных недоумков состояла.

– Опять вспомнились стихи. «Нас тьмы, и мы из тьмы выходим», – снова не удержался Алекс.

– Нечто в духе Блока. Кто автор?

– Не помню, папа, но это уже ближе к тому времени.