21.12

— Спутник делает около тысячи фотографий в сутки, — сказала она, — а потом люди из НАСА внимательно просматривают каждый снимок.

— Остается только надеяться, — добавил Виктор, — что Кануатабу откроют так же, как это случилось с Окспемулем.

В 1980-х годах со спутника были получены снимки вершин двух храмов, лишь едва заметных в густой листве джунглей. Они находились совсем рядом с давно известным археологам памятником в Мексике. В результате благодаря этим снимкам удалось обнаружить крупный древний город.

— Но сейчас сезон дождей, — вынуждена была напомнить Чель, — и над Киакиксом почти постоянно нависают густые облака. К тому же деревья могут скрыть из виду что угодно, а мы говорим о постройках тысячелетней давности, которые, вероятно, постепенно разрушаются. То, что до сих пор никто их не нашел, уже говорит о многом.

— Вот почему нам лучше снова полностью сосредоточиться на работе с рукописью, — подытожил ее слова Виктор.

Его, разумеется, не могли радовать ни страдания жертв ФСБ, ни перспектива, что их число наверняка будет только расти. Его ужасали новости о гибели детей, как и телевизионные кадры бессмысленных нападений людей друг на друга на улицах Лос-Анджелеса. Но все же, наблюдая за крушением рынка ценных бумаг и опустошением полок продовольственных магазинов, Виктор невольно чувствовал себя отмщенным. Коллеги издевались над ним. Семья отказалась от него. И до начала эпидемии он уже сам стал допускать вероятность, что «декабристы» окажутся так же не правы, как в свое время сторонники Миллера[34], и верующие в «проблему 2000 года», и… И собственно, все прежние группы в прошлом, предвещавшие глобальные катастрофы.

Вскоре после полудня они разделились и каждый предпочел обдумывать проблему глифа «Акабалам» в одиночестве. Чель отправилась к себе в кабинет, Роландо понадобилось какое-то дополнительное оборудование из соседнего здания, а Виктор впервые остался наедине с рукописью. Он стоял рядом со стеклянными пластинами, присматриваясь к странице, на которой Пактуль упоминал о «тринадцатом цикле». Потом поднял зажатый в стекле фрагмент со стола, прикидывая его вес. Он оказался тяжелым — фунтов пятнадцать, не меньше, но все равно одному человеку под силу было бы унести два или три сразу.

Держа в руках часть кодекса майя, Виктор ощутил в себе почти непередаваемую силу. Еще мальчишкой в синагоге он услышал рассказ о том, как раввины закрывали своими телами свитки Торы при разрушении римлянами Второго храма в Иерусалиме. Раввины считали, что еврейскому народу не выжить без зафиксированного на бумаге божественного слова, и готовы были отдать за него свои жизни. Но только сейчас, вероятно, он понял, что могло заставить человека пожертвовать собой всего лишь ради книги.

— Что это ты делаешь, Виктор?

При звуках голоса Роландо он в испуге замер. Почему Роландо так скоро вернулся? С особой тщательностью Виктор положил фрагмент на место и сделал вид, что поправляет стекло.

— Мне показалось, что оно треснуло и может повредить бумагу, — объяснил он.

Роландо мгновенно оказался рядом.

— Очень ценю твою помощь, — сказал он откровенно резко, — но будет лучше, если к страницам смогу прикасаться только я. Это понятно?

— Само собой.

И Виктор отошел к дальнему столу, притворившись, что снова занят изучением последних страниц. Он сделал это нарочито неторопливо, всем своим видом показывая, что ровным счетом ничего не случилось. Роландо, в свою очередь, что-то быстро проверил и отправился к противоположной стене лаборатории. Там он постучал в дверь кабинета Чель и почти сразу скрылся за ней.

Неужели Роландо что-то заподозрил? Виктор с невозмутимым видом уселся на один из стульев, прикидывая, что ему отвечать, если Роландо пойдет на прямую конфронтацию.

Спустя несколько минут скрипнула дверь и послышались мягкие шаги Чель. Она остановилась у него за спиной. Виктор боялся пошевелиться.

— Мы можем поговорить? — спросила она.

— Конечно. — Виктор медленно повернулся. — О чем же?

Чель уселась рядом.

— Я только что говорила по телефону с Патриком. Попросила его приехать и помочь нам разобраться с некоторыми астрономическими аспектами глифов, но он заявил, что не может оставить в одиночестве свою новую подружку Марту. Марту! Скажи на милость, как можно жить с таким именем в двадцать первом веке? Но я даже не знаю, сумеем ли мы справиться без него.

— Во-первых, — заверил ее Виктор, — он уже сделал все, что от него требовалось, и больше в нем нет особой нужды. А во-вторых, ты же знаешь, что он мне вообще никогда не нравился.

— Лжец!

Она произнесла это с улыбкой, но от самого слова Виктора все равно едва заметно передернуло.

— И все же Патрик был прав, по крайней мере в одном.

— В чем именно?

— В своем мнении о Волси, кодексе и «троице первооткрывателей». Он первым понял, насколько же странным образом все здесь совпало.

Виктор, который менее всего был склонен верить, что это всего лишь совпадение, отреагировал как можно осторожнее:

— В нашем мире все возможно.