21.12

Тогда Стэнтон решил, что выискивать варианты получше не имеет смысла. Он припарковал джип и повел Чель за руку к дому, держа в свободной руке револьвер. Постучал в дверь и, когда отклика не последовало, толчком ноги распахнул ее.

Первое, что высветил в комнате луч фонарика, были два трупа в гамаке — молодая женщина и ребенок лет двух-трех от роду. Стэнтон сразу понял, что они мертвы уже по меньшей мере неделю.

Он попытался помешать Чель войти, но она уже стояла на пороге, не сводя глаз с мертвецов.

Тон ее голоса поразил Стэнтона:

— Мы должны их похоронить. Мне понадобятся благовония.

Она явно не могла мыслить рационально.

— Нет, мы не можем здесь оставаться, — сказал он и, схватив ее за руку, повел дальше.

В соседнем доме мертвых тел не оказалось, только на полу валялись глиняные горшки и сломанная мотыга. Стэнтон выбросил все это за порог.

— Думаешь, здесь безопасно? — с трудом выдавила из себя вопрос Чель.

Стэнтон и сам не знал этого, но других вариантов уже не было.

— Нам надо все время защищать глаза козырьками, — только и сказал он.

Оба тяжело опустились на пол у стены, обнимая друг друга в полном изнеможении. Стэнтон достал из вещевого мешка батончик хрустящих хлебцев и заставил Чель немного поесть. Потом он выключил фонарик в надежде, что она сможет ненадолго заснуть. Сам же он намеревался бодрствовать и оставаться настороже.

— Знаешь, зачем мы жжем благовония на похоронах? — еле слышно прошептала она.

— Зачем?

— Когда душа покидает тело, ей нужен дым, чтобы перебраться из срединного мира в потусторонний. А сейчас все здесь застряли в срединном мире.

За последние два дня Чель много рассказывала Стэнтону об обычаях своего народа, но совсем не так, как сейчас. Ему хотелось утешить ее, но он не знал как. Похоже, только у верующих находились нужные слова в такие моменты. И он обратился мыслями к тому, что мог реально обдумать. Стэнтон по-прежнему держался твердого убеждения, что нечто защищало Властителя и его свиту от ФСБ до того, как в Кануатабе вспыхнула эпидемия. И завтра они установят, что именно.

— У нас есть карта и координаты озера Исабаль, — сказал он Чель. — Как только рассветет, мы отправимся на поиски.

Она пристроила голову на его согнутой в локте руке. Стэнтон почувствовал ее тяжесть, соприкосновение ее кожи со своей.

— Быть может, Виктор все же прав, — прошептала Чель. — И нам ничего другого не остается, кроме как бежать.

Стэнтон вздрогнул всем телом и проснулся. Кто-то шуршал мокрыми листьями с противоположной стороны стены. Чель уже присела на корточки, прислушиваясь.

Снаружи доносился какой-то высокий звук — нечто вроде писка.

Стэнтон достал свой револьвер.

Чель подала голос на к’виче:

— Молю тебя, Хунаб Ку, прогони от нас злых духов.

— Что происходит? — тихо спросил Стэнтон.

— Меня зовут Чель Ману, — продолжала она. — Я родом из Киакикса. Моим отцом был Алвар. Со мной доктор. Он может помочь, если вы больны.

На пороге возникла фигурка миниатюрной старушки с волосами, распущенными до пояса. На крупном приплюснутом носу у нее сидели очки с толстыми линзами.

Стэнтон опустил оружие. Где-то в отдалении прокатился раскат грома, женщина непроизвольно сделала шаг вперед, и на мгновение показалось, что она сейчас упадет.

— В этом доме есть злые духи? — спросила она громко на к’виче.

— Мы не больны, а прибыли сюда, чтобы найти, откуда взялась эта болезнь. Я — Чель Ману. Вы тоже заболели?

— Вы прилетели по небу? — спросила старая женщина.

— Да. Вы или кто-нибудь в вашей семье больны? — повторила вопрос Чель.

— Нет. Меня не поразило это проклятие.

Чель посмотрела на Стэнтона, который указал на свои глаза. Очки спасли ее — точно так же, как, должно быть, случилось с ними самими неделю назад в Лос-Анджелесе.

— Когда вы приехали сюда? — спросила женщина.

Чель объяснила, что они добрались до Киакикса примерно пять часов назад.

— Спроси ее, остался ли здесь в живых еще кто-нибудь, — велел Стэнтон.

— Человек пятнадцать или двадцать прячутся в уцелевших домах, — ответила старушка. — В основном на самой окраине. Но еще больше убежали в джунгли и ждут там, чтобы ветер унес злых духов. Нас спасет теперь только Хуракан — бог бури.

— Когда это у вас началось? — спросила Чель.

— Двадцать солнц назад. А ты и в самом деле Чель Ману?

— Да.

— Как зовут твою мать?

— Маму зовут Хаана, — ответила Чель. — Ты была с ней знакома?

— Конечно, — сказала старушка. — Меня зовут Янала. Мы с тобой встречались много лет назад.

— Ты — Янала Ненам? Дочь Мурамы — нашей лучшей ткачихи?

— Да.

— А из моей семьи кто-нибудь уцелел?

— Одна из твоих тетушек осталась в живых, — сказала Янала. — Инития-старшая. Она захочет тебя увидеть, но уже ходит с трудом. Придется тебе пойти со мной.

Они последовали за старушкой через сеть проулков, уходивших в сторону от главной улицы, а потом мимо кукурузного поля. Когда Чель увидела несколько стоявших домиков на пригорке, ее снова пронзило детское воспоминание — именно сюда носил ее на плечах отец.

Но только теперь никто не спешил по домам с мельницы, и музыки не было слышно совсем.

Их окружала полнейшая тишина.