21.12

— Я тоже. — Он улыбнулся, полагая, что они просто заняты праздной болтовней, но в ответ улыбки не получил. Возможно, с ее точки зрения, это была не тема для шуток.

— И что теперь? — поинтересовалась бесстрастно Чель.

— Как только персонал закончит с этой новой напастью, — сказал Стэнтон, — нам нужно будет вернуться к Волси и выяснить у него, какие молочные продукты он мог употребить примерно за последний месяц.

— Сделаю, что смогу, — заверила Чель. — Хотя у меня нет никакой уверенности, что он мне полностью доверяет.

— Просто продолжайте начатое, вот и все.

Стэнтон удивился, не обнаружив охраны у двери палаты Волси. Мариано уже не было, но на смену ему никто не пришел. Только потом он сообразил, что всех охранников, должно быть, мобилизовали для сдерживания толпы, рвавшейся к больнице после столь трагической аварии на хайвее.

Но и войдя внутрь, они с Чель никого не обнаружили — постель оказалась пуста.

— Его перевели в другое место? — недоуменно спросила Чель.

Стэнтон включил свет и внимательно оглядел помещение. Им потребовалось несколько секунд, чтобы услышать шипение, доносившееся из-за двери в ванную. Стэнтон приложил к ней ухо.

— Волси?

Шипение стало громче, и он понял, что это льется из кранов вода, но никакого ответа не последовало.

— Спросите, все ли там с ним в порядке, — обратился он к Чель.

— Волси, яа’е?

Никакой реакции.

Взявшись за ручку, Стэнтон понял, что дверь не заперта. А потом он увидел Волси. Тот лежал на полу лицом вниз, словно находился в глубоком нокауте. В ванной же царил полнейший разгром: повсюду валялись куски гипсокартона, раковина была сорвана с кронштейнов, медные трубы торчали теперь прямо из стены, обильно поливая все вокруг водой.

— Массам… аарана… Янота, — еле слышно пробормотал Волси.

Стэнтон склонился и обнял мужчину за шею, чтобы поднять его. Он сразу почувствовал, как обмякло тело — руки, ноги и туловище Волси казались надутыми сжатым воздухом. Кожу хотелось проколоть, чтобы позволить ему выйти. На ощупь она была холодна как лед.

— Срочно позовите сюда реаниматоров! — крикнул Стэнтон, обращаясь к Чель.

Но ее словно парализовало.

— Да бегите же! Быстро!

Чель опрометью кинулась из ванной, а доктор снова занялся пациентом.

— Мне нужно, чтобы вы за меня держались, Волси. Помогите мне.

Он хотел вернуть Волси в постель, чтобы его легкие можно было поставить на принудительную вентиляцию.

— Держитесь! — выкрикнул он. — Не теряйте сознания!

Но к тому времени, когда в палату вбежали члены медицинской бригады, Волси уже едва дышал. Он влил в себя столько воды, что она сдавила ему сердце, и теперь оно было на грани остановки. Две медсестры и анестезиолог присоединились к Стэнтону у изголовья кровати и принялись вводить Волси медикаменты. На лицо ему надели кислородную маску, но было поздно — это сражение врачи проигрывали. Три минуты спустя сердце Волси перестало биться.

Реаниматолог пустил в ход серию электрических импульсов, с каждым разом делая разряд сильнее. Дефибриллятор оставлял на груди пациента ожоги, его тело аркой выгибалось вверх. Стэнтон взялся за непрямой массаж сердца — нечто, чего он не делал со студенческой скамьи. Он переводил всю массу своего тела в усилия рук и мощно надавливал на торс Волси чуть выше грудины. Тело слегка приподнималось, но вновь бессильно опадало. Раз, другой, третий, четвертый…

Наконец один из врачей ухватил Стэнтона за руку и оттащил его от постели со словами:

— Время наступления смерти — двадцать шесть минут первого пополудни.

Все больше машин «скорой помощи» под вой сирен подъезжали к приемному отделению, доставляя новых жертв катастрофы на 101-м шоссе. Стэнтону стоило огромного труда отвлечься от этих звуков, когда они с Тэйн наблюдали, как санитары укладывают тело Волси в специальный мешок для трупов.

— Он сильно потел всю последнюю неделю, так? — спросила Тэйн. — Видимо, страдал от полной дегидрации.

Но Стэнтон, не в силах оторвать взгляда от посиневшего и вздувшегося тела, покачал головой:

— Здесь причина заключалась не в почках, а в голове.

Тэйн не сразу поняла его.

— Вы имеете в виду, как при полидипсии?

Стэнтон кивнул. Больные, страдавшие психогенной полидипсией, испытывали безудержное желание все время потреблять жидкость. Им в палатах перекрывали воду в кранах и даже в бачках унитазов. В худших случаях, подобных этому, сердце не выдерживало жидкостной нагрузки. И хотя Стэнтон никогда не сталкивался со случаем, чтобы у больного ФСБ проявлялся такой симптом, он все равно укорял себя, злясь, что не смог предусмотреть такого поворота событий.

— Но я всегда считала это признаком шизофрении, — заметила Тэйн, все еще не до конца понявшая, что же произошло, и листавшая кардиограмму Волси.

— После недели без сна у кого угодно может развиться шизофрения.