21 интервью

Шемякин: Я сразу попал в замок к Дине Верни, где светилась елка и гости еще не пришли в себя после гулянки с рождественской ночи. С Диной Верни я познакомился в России в конце 70-го. Раздался звонок в мою коммунальную квартиру, и дама на чистом русском языке сказала, что приехала из Парижа и хотела бы встретиться со мной. Она видела гравюры, подаренные мной двум французским искусствоведам, и прилетела познакомиться. Увидев мои работы в мастерской, она сказала, что приложит все усилия, чтобы сделать мою выставку в Париже. Через дипломатов она переправила мои работы, в основном графику, иллюстрации к Достоевскому; вывозилось все в маленьких дипломатических чемоданчиках, выставка была большая, больше шестидесяти работ. Потом она захотела помочь моей жене и дочери; по ее совету мы развелись, и она вызвала их на правах дальней родственницы с визитом в Париж. Я не знаю, как ей удалось, у нее, видимо, были свои связи, о которых она мне не говорила. Они задержались в Париже на восемь месяцев якобы по состоянию здоровья. Когда я прилетел, Дина Верни со своим мужем встречала меня в аэропорту, в то время она называлась баронесса Дюпольд и была богатейшей женщиной Франции, потому что Майоль оставил ей все свое творческое наследство. Она была одна из любимых натурщиц Майоля. Она позировала Дюрену, Матиссу, и это действительно ее скульптуры во дворе Лувра. Она была тогда молоденькой девочкой, но очень деловой, так как даже рисунки Майоль оставил не своему сыну, а Дине Верни. Несмотря на маленький размер ее галереи, это был очень элитный зал: она же устраивала громадные выставки в крупнейших музеях мира и была единственным общепризнанным экспертом по Майолю. У нее одна из лучших коллекций Франции экипажей всех эпох. И когда снимаются картины, экипажи берутся из коллекции Дины Верни. У нее также великолепные лошади, а замок находится в самом дорогом районе Парижа. Громадное поместье. Мне были предложены все условия, о которых только может мечтать человек, плюс контракт на десять лет, но с одним пунктом, что я работаю только под ее контролем.

На третий день я ушел от нее со своей семьей, так как, выехав из одной тюрьмы, я не хотел попасть в другую, даже позолоченную, даже золотую.

Минчин: Что же произошло дальше?

Шемякин: И начался довольно трудный период моей жизни. За ту выставку, что она устроила без меня, я не получил ни копейки…

Минчин: «Ни одного сантима»…

Шемякин: Как говорили у Дюма и Бальзака. Мне предлагали с ней судиться, я не хотел начинать свою жизнь с процессов и судов. У нас сложились тяжелые взаимоотношения: она не ожидала, что человек может уйти от таких феноменальных предложений, для меня уже готовилась выставка в Гугенхаймовском музее. Единственное, что нужно было, – подчиняться ее художественной воле, а я не мог.

Минчин: То есть она попросту украла у вас ваши работы?

Шемякин: Скажем так, они были взяты на вечное пользование… Сначала я жил в подвале у одного бедного скульптора. Потом я встретился со своей старой знакомой по Питеру Сюзанной Масси и она помогла получить мне старый бильярдный клуб с выбитыми стеклами (была зима), в котором не было ничего. Мы въехали в этот старый бильярдный клуб в январе 72-го, окна пришлось забить фанерой, не было ни горячей воды, ни туалета, ни телефона.

Минчин: На какие деньги вы покупали краски, холсты, карандаши?

Шемякин: Сюзанна с мужем купили у меня несколько работ, которые я успел сделать. После этого я работал на крошечном контракте – 150 долларов в месяц – с галереей «Сюрреализм-арт» почти целый год.

В 1973 году моя работа попала на выставку десяти тысяч художников, что-то типа Экспо, которую единственную купили в музей «Арт-модерн» и которая была украдена во время перевозки и закрытия выставки. На следующий день ко мне пришел молодой француз, который работал дизайнером одежды на большой модельный дом со своими крупными магазинами, и предложил работать вместе. Его владельцы, братья Арди, выходцы из Варны, купили галерею, чтобы выставлять мои работы, и в этой галерее состоялся мой первый парижский вернисаж, который прошел с большим успехом, и почти все работы были проданы в первый день.

В 1976 году после всяких разногласий с братьями я уже перешел в галерею «Альтман-Карпантье», где и состоялась моя большая выставка новых работ, и проработал с ними два года. До этого у меня были две выставки – в 74-м и в 75-м – и два каталога.

Минчин: Как протекала ваша жизнь?