216512_B61BA_yamburg_e_a_pedagogicheskiy_dekameron

Мне кажется, что об этом же, но по-своему, прекрасны­ми стихами сказала Зинаида Миркина.

Качнулся лист сырого клена,

И тихо вяз зашелестел.

 Душа живет иным законом,

Обратным всем законам тел.

В ней нет земного тяготенья

И страха перед полной тьмой,

Ей все потери — возвращенья

Издалека к себе самой.

О, эти тихие возвраты...

Листы летят, в глазах рябя.

И все обрывы, все утраты —

Есть обретение себя.

В эпоху безвременья, хаоса, смуты в головах и сердцах, когда мысли вразброд, а чувства растрепаны, стоит при­смотреться к людям искушенным, отмеченным редким да­ром сотворчества с Вечностью. 3. Миркина и Г. Померанц, безусловно, из этой когорты.

Дом на камне

И пошел дождь, и разлились реки,

и подули ветры, и устремились на дом тот;

и он не упал, потому что основан был на камне.

Евангелие от Матфея

В книге Я. Корчака «Наедине с Господом Богом» приве­дена молитва воспитателя:

«Всегда говорю с Тобой тишайшим шепотом, но эту

просьбу выскажу непреклонно.

Повелительный взор свой устремляю в высь небесную.

Распрямляю спину и требую — ибо не для себя требую.

Ниспошли детям счастливую долю, помоги, благослови

их усилия.

Не легким путем их направи, но прекрасным.

А в залог этой просьбы прими мое единственное сокро­вище: печаль. Печаль и труд».

Всей своей беспримерной жизнью и мученической смертью он заслужил право возвысить голос даже перед Богом. Это позволено лишь святым и праведникам. Печаль и труд — за этим залогом стоит многое... Одно время Я. Корчак возглавлял одновременно два детских дома, его хватало на оба. (Своей семьи он так и не создал.) А еще его двумя домами были литература и педагогика.

Только вот цена усилий была велика, о чем чуть раньше в той же молитве:

«Глаза мои потускнели, спина согнулась под грузом забот».

Как все это знакомо каждому, кто всерьез и навсегда во­шел в нашу профессию. Его простая, искренняя, безыскус­ная молитва:

«Не посылаю бесчисленных вздохов.

Не бью низких поклонов.

Не приношу богатых жертв во славу Твою и хвалу.

Не стремлюсь вкрасться Тебе в милость. Не прошу

почестей»,—

служит утешением педагогу, ободряет в дни неизбежных сомнений, спасает от отчаяния. Это так естественно, что воспитатель Корчак приносит молитву Богу за ребенка.

Я же молюсь за учителя. Даже не «тишайшим шепотом», как Корчак во всех иных случаях, когда не возвышал свой голос за ребенка, а молча.

Господи, учитель всего-навсего человек со всеми своими человеческими слабостями. Несовершенный, он призван принять и взрастить ребенка — существо, подобное Тебе, еще не отравленное миазмами жизни. Кто поручится за то, что он справится со своей задачей?

Господи, пошли ему мудрости построить дом свой не на песке. Убереги от гордыни всезнания, соблазна присвоить себе Твой промысел. Спаси от искусителей.

Ниспошли воспитателям — воспитателей, учителям — учителей.

Существует привычная формула, выражающая одновре­менно и цель, и высшее достижение в нашей профессии: учитель — воспитай ученика. На первый взгляд она безуп­речна. Чего же еще желать, во имя чего трудиться? Успехи воспитанников греют душу, придают смысл и ценность соб­ственной жизни. Все так, но положа руку на сердце призна­емся: у каждого учителя не так уж много по-настоящему своих учеников. Тех, кто откликнулся всей душой на его призыв, а не просто равнодушно скачал из него необходи­мую информацию, как из Интернета. Я имею в виду не доб­ротных ремесленников, передающих знания, в меру сил вы­полняющих свои должностные обязанности, но учителей в пастырском смысле этого слова. Даже они. Хотя почему да­же? Именно они в первую очередь в наше, до предела праг­матичное время наиболее остро переживают отсутствие глубокого душевного контакта со своими воспитанниками. Что поделать, педагогика не только наука и искусство, она еще и таинство, подобное вечной загадке любви. С од­ним получается, а с сотнями, как ни бейся, в лучшем случае возникают нормальные деловые отношения. И на том спа­сибо. Мужественный, трезвый взгляд на границы своих скромных возможностей — лишь один из способов поддер­жания внутреннего равновесия, так необходимого в нашем многотрудном деле. Но, что ни говори, педагогика — про­фессия творческая, а следовательно, неизбежно требует до­полнительных источников вдохновения. Ею невозможно заниматься, потеряв духовные ориентиры, не опираясь на авторитет людей, чей строй мысли, образ жизни служат об­разцами самоотверженного, беззаветного служения делу. Философ Г. С. Померанц прав, когда пишет: «Мы живем среди обломков авторитетов. Сперва это показалось свобо­дой. Теперь приходит понимание, что свобода неотделима от системы ценностей, от известного порядка подчинения низших ценностей высшим. То есть от иерархии. Но где найти иерархию, которая не исключает свободы?» Один из способов восстановления утраченной иерархии — обраще­ние к безусловным авторитетам, людям, чья жизнь и судьба безупречны. Среди них и Я. Корчак, и те, кто на первый взгляд не имел прямого, непосредственного отношения к нашей профессии.