22 июня. Черный день календаря.

Павлова оторвали от блистательного «Тартю­фа», чтобы сообщить о том, что происходило по ту сторону границы, пока он смотрел спектакль. Объявление немцами задач солдатам за несколько часов до войны было отнюдь не напрасной ме­рой предосторожности. Перебежчики были обы­денным явлением в ходе войны. Среди сотен ты­сяч человек, составлявших армию вторжения, были люди самых разных убеждений. Были среди призванных в вермахт немцев те, кто в той или иной мере симпатизировал коммунистам. Один из них решился на то, чтобы перейти границу и сообщить советской стороне о готовящемся нападении. О том, как это произошло, повествует доклад началь­ника 90-го пограничного отряда майора М. С. Бычковского:

«21 июня в 21:00 на участке Сокальской комен­датуры был задержан солдат, бежавший из гер­манской армии, Лисков Альфред. Так как в комен­датуре переводчика не было, я приказал комен­данту участка капитану Бершадскому грузовой машиной доставить солдата в г. Владимир в штаб отряда.

В 0:30 22 июня 1941 г. солдат прибыл в г. Вла­димир-Волынск. Через переводчика примерно в 1 час ночи солдат Лисков показал, что 22 июня на рассвете немцы должны перейти границу. Об этом я немедленно доложил ответственному дежурно­му штаба войск бригадному комиссару Масло­вскому. Одновременно сообщил по телефону лич­но командующему 5-й армией генерал-майору Потапову, который к моему сообщению отнесся подозрительно, не приняв его во внимание. Я лич­но твердо также не был убежден в правдивости сообщения солдата Лискова, но все же вызвал ко­мендантов участков и приказал усилить охрану

Пленение командира Красной Армии.

госграницы, выставить специально слухачей к р. Буг и в случае переправы немцев через реку унич­тожить их огнем. Одновременно приказал, если что-нибудь подозрительное будет замечено (дви­жение какое-либо на сопредельной стороне), не­медленно докладывать мне лично. Я находился все время в штабе.

Коменданты участков в 1:00 22 июня доложи­ли мне, что ничего подозрительного на сопре­дельной стороне не замечено, все спокойно. Вви­ду того что переводчики в отряде слабые, я выз­вал из города учителя немецкого языка, отлично владеющего немецким языком, и Лисков вновь повторил то же самое, то есть что немцы готовят­ся наступать на СССР на рассвете 22 июня 1941 г. Назвал себя коммунистом и заявил, что прибыл специально предупредить по личной инициативе. Не закончив допроса солдата, услышал в направ­лении Устилуг (первая комендатура) сильный ар­тиллерийский огонь. Я понял, что это немцы от­крыли огонь по нашей территории, что и подтвер­дил тут же допрашиваемый солдат. Немедленно стал вызывать по телефону коменданта, но связь была нарушена».

Пересекший границу ефрейтор Лисков не был безусым юнцом. Ему было 30 лет, по профес­сии он был столяром мебельной фабрики в го­роде Кольберг (Бавария). Дома он оставил жену, ребенка, мать и отца. Лисков служил сапером в 75-й пехотной дивизии. В армию его призвали из запаса в 1939 г. Вечером его командир роты лейтенант Шульц заявил, что сегодня ночью пос­ле артиллерийской подготовки их часть начнет переход Буга на плотах, лодках и понтонах. Не теряя ни минуты, Лисков бросился вплавь через Буг.

Хотя начальник погранотряда высказывал со­мнения относительно восприятия информации о перебежчике М.И. Потаповым, доклад о Лискове словно электрический разряд прошел до са­мого Сталина. Скорее всего, свою роль в этом сыграл тот факт, что Г.К. Жуков до назначения его начальником Генерального штаба был команду­ющим Киевским особым военным округом и его связывали с М.И.Потаповым и начальником шта­ба округа М.А. Пуркаевым дружеские личные от­ношения. М.И.Потапова Жуков знал еще по Халхин-Голу.

Живая цепочка из старых друзей сработала молниеносно. Г.К. Жуков вспоминал: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебеж­чик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.

Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М.А. Пуркаев.

— Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, — сказал И.В. Сталин.

Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф.

С первых же шагов по советской земле немцы наткнулись на ожесточенное сопротивление.

Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге дого­ворились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность».