22 июня. Черный день календаря.

В бинокль вижу почти весь первый эшелон пол­ка. Вдоль кромки леса, справа от шоссе, выходит батальон Дорожкова. Левее — батальон Колхидашвили. Пока все идет как было задумано. Машины головных рот устремились к высоте, окаймленной лесом, открыли огонь из пушек и пулеметов. Враг усилил ответный огонь. Снаряды рвутся и вблизи наблюдательного пункта. Неожиданно прямо над нами неуклюже спикировал бомбардировщик, дав длинную пулеметную очередь.

— Вперед! — командую водителю.

Танк быстро скатывается в лощину, прибавляет скорость. Мы спешим в боевые порядки рот...

Подтянув свежие силы, гитлеровцы ждали окон­чания бомбежки наших боевых порядков, чтобы на­чать наступление. Немцы заметили советские тан­ки лишь тогда, когда они прорвались к высоте. Тут ударила вражеская артиллерия. Один из снарядов угодил в башню моего танка. В ушах звон, треск, искры окалины брызнули в лицо.

— Бронебойным, заряжай! — крикнул я.

Развернута башня, и в то же мгновение я уви­дел через прицел гребень захваченной немцами высоты. Она озарялась оранжевыми вспышками выстрелов. Сразу мелькнула мысль: прикрываясь высотой, танки противника намереваются нанести удар по флангу полка.

Открываем огонь по высоте. За нами ударили и сзади идущие танки. В нашу сторону тоже несутся бронебойные и осколочные снаряды. Кажется, гро­хочет сам воздух, сотрясая еще недавно тихую до­лину реки Шкло.

Третий час длится напряженный бой. Увлечен­ный танковой атакой, я не заметил, как оказался

Разбитый советский бронеавтомобиль

впереди боевого порядка. И тут мне вспомнились слова преподавателя Военной академии имени М. В. Фрунзе генерала А. И. Готовцева. Он часто повторял, что долг командира полка— прежде всего быть руководителем боя, всегда держать в поле зрения своих подчиненных...

Выбрав удобное место, приказал остановить танк. Включаю радиостанцию, слышу, как на коман­дный пункт полка командиры батальонов сообща­ют о происходящем, отдают боевые распоряжения подчиненным. Майор Колхидашвили озабочен мед­ленным продвижением своих рот. В шлемофоне я то и дело слышу его команду: «Ускорить ход!».

Слева от дороги, вдоль которой наступает ба­тальон Колхидашвили, начинается заболоченная пойма реки Шкло. Это может задержать танкистов, и я принимаю решение развернуть полк уступом вправо. Правофланговому батальону Дорожкова ставлю задачу наступать в направлении деревни Чернилява, обойти врага и ударить по нему с тыла. Такой маневр облегчит продвижение батальона Колхидашвили.

Немцы разгадали наш замысел. На роты бата­льона Дорожкова они обрушили шквал огня артил­лерии и танков. Но наши танкисты упорно пробива­ются вперед. Стремясь поддержать Дорожкова, ввожу в бой и третий батальон. В резерве осталась только рота танков KB старшего лейтенанта К.П. Хорина, на случай если противник предпримет что-то неожиданное.

Бой продолжается. Танковые гусеницы, разры­вы снарядов и мин подняли над полем облака бу­рой пыли. В раскаленном безоблачном небе снова появились немецкие бомбардировщики. С воем они начали пикировать на наши боевые порядки. Уси­лился артиллерийский огонь из района деревни Краковец. Смотрю на эту страшную картину, и в сер­дце закрадывается тревога: выдержат ли люди, что сидят сейчас за рычагами управления, ведут огонь из пушек и пулеметов. Но команды, которые звучат в шлемофоне, рассеивают мои сомнения. Коман­диры батальонов, рот взволнованно, но уверенно передают: «Вперед!», «Справа по курсу— орудие. Осколочным...»

К вечеру полку удалось отбросить фашистов на три-четыре километра. Продвигаться дальше было рискованно: сопротивление врага не ослабевало, а боеприпасы у нас оказались на исходе.

На командный пункт полка возвращаюсь по полю, только что отвоеванному у захватчиков. Спра­ва и слева пожары: горят бронетранспортеры, тан­ки. Видны раздавленные немецкие пушки, мотоцик­лы. Всюду брошенное имущество, оружие, боепри­пасы.

В штабе напряженная, деловая обстановка. Связисты вызывают абонентов, в штабном авто­бусе хлопочет начальник штаба. Вижу, что устал. Ведь пережито за этот день так много! Марш, пер­вые налеты вражеской авиации, работа под бом­бами... Но Кривошеее держится бодро, доклады­вает обо всем четко, как в служебном кабинете. Вместе с ним намечаем, как организовать боевое охранение, разведку. Поручаю Кривошееву лич­но проследить за подвозом горючего, боеприпа­сов, доставкой горячей пищи экипажам. Тороп­люсь на передовую. Надо осмотреть рубеж, на котором находятся сейчас роты, вместе с коман­дирами батальонов продумать систему огня на случай атаки немецких танков и пехоты. А самое главное — хочется встретиться с людьми после первого сурового испытания, хоть немного обо­дрить уставших, сказать доброе слово об отличив­шихся.

— Что докладывать в штаб дивизии, товарищ командир? — спрашивает Кривошеее, провожая меня к танку.

— Необходимые данные о бое у вас есть, — отвечаю ему. — Сообщите их немедленно. Просите поддержки пехоты, артиллерии и авиации. Без этого нам не отбросить немцев...