22 июня. Черный день календаря.

На этом наш разговор закончился. Надо было действовать, напрягать все силы, всю волю, выяс­нить все необходимое, чтобы вести бой не вслепую, а наверняка. Мы, только что назначенные командир полка и начальник штаба, решили направить три разведывательных дозора в направлении деревень Нагачев, Свиданица, Краковец с задачей установить силы немцев. Помощника начальника штаба стар­шего лейтенанта Сизова я послал разыскивать шта­бы общевойсковых частей, прикрывавших границу. Помощник по технической части военный инженер 3-го ранга Ф.Л. Бялоцкий отправился с эвакосредствами вытаскивать танки, застрявшие в пойме реки Шкло. Начальник медслужбы полка военврач 3-го ранга Н. М. Дмитриев развернул полковой медицин­ский пункт, военфельдшер Г. С. Королев стал разыс­кивать раненых.

Мой скромный боевой опыт подсказывал, что в сложившейся ситуации лучше всего самому побы­вать в батальонах и ротах, поближе присмотреться к людям, посоветоваться с ними. Ведь, кроме ра­ботников штаба, меня пока никто не знал. Даже с командирами батальонов я не успел познакомиться. Одного из них уже нет в строю. Да и с команди­рами рот и взводов очень важно поговорить. Пусть накоротке, но и это поможет понять, почувствовать, что сейчас происходит в душах людей, на кого мож­но больше всего положиться в трудную минуту...

Вместе с заместителем командира полка по по­литической части старшим политруком Михаилом Карповичем Булгаковым направляемся в батальо­ны. Сначала во второй — к Колхидашвили. Об этом командире я уже слышал немало добрых слов: хо­рошо знает дело, требователен, справедлив, подчиненные относятся к нему с большим уважением.

Заметив на опушке леса замаскированные тан­ки, останавливаю машину. Дальше идем пешком. Экипажи, видимо, только закончили маскировку и продолжают хлопотать около машин. Жарко. Рас­калились броня, гусеницы. По лицам людей стека­ют струйки пота, а в глазах один вопрос: скоро ли в бой?

Знакомлюсь с комбатом. Коренастый, смугло­лицый, небольшие черные усики, тяжелые сильные руки. Настоящий танкист. Вместе идем по лесу. Кол­хидашвили говорит с заметным грузинским акцен­том. Докладывает обо всем кратко, но толково. Ба­тальон расположен в линию ротных колонн. Сигнал атаки, и они без задержки развернутся, двинутся вперед.

— Впереди боевое охранение. Это оно ведет ог­невой бой, — кивнул Колхидашвили в ту сторону, от­куда иногда доносились выстрелы.

Идем туда. Около танка, занявшего позицию на опушке сосняка, останавливаемся. В. ту же минуту из башенного люка появляется голова танкиста. Привычным движением он поправляет шлемофон, легко подтягивается на руках, выбрасывает тело на броню, спрыгивает на землю. Широким уверенным шагом подходит к нам, докладывает:

— Лейтенант Струк. Экипаж находится в боевом охранении. Сектор огня: справа включительно — дорога, слева — деревня.

Сразу узнаю лейтенанта. Это он вчера был де­журным по полку и сопровождал меня по располо­жению части. Нелегко ему — прямо с дежурства в бой. Вторые сутки не смыкает глаз, а держится так, будто вовсе не было трудного марша, первой в жиз­ни бомбежки, не условного, как на полигоне, а на­стоящего вражеского огня. «Такие люди не дрог­нут», — подумалось мне.

— Внимательно следите за опушкой леса юго-западнее деревни Краковец, — уточняет задачу Колхидашвили.

— Мы следим, — ответил Струк. — Там подозрительное движение. Заметил подход танков. Пять машин. Только дистанция до них велика, — с сожалением сказал он.

В этих словах я уловил недоумение и даже не­довольство: вот, мол, стоим и не атакуем врага, хотя он, лейтенант, считает, что момент для удара очень подходящий. Смотрю на его танк. На баш­не три вмятины. Значит, боевое крещение экипа­жа состоялось. По вмятинам определяю калибр орудий: 37 и 50 миллиметров. Они у немцев на­ходятся на вооружении в пехотных полках, а так­же на танках T-III и T-IV. Тут же мелькнула мысль: через командиров и политработников довести до экипажей, что нашей тридцатьчетверке, тем более KB, огонь таких орудий не страшен. Ведь у Т-34 лобовая и бортовая броня 45 миллиметров, а счи­тается, что снаряд пробивает броню толщиной, равной своему калибру. Значит, с немецкими тан­ками можно уверенно вести бой на средних дис­танциях.

Беседы с командирами рот, взводов, экипажей ободрили меня. Я увидел и почувствовал, что вне­запное нападение врага, первый бой с ним не выз­вали у людей пагубной растерянности. Они были полны решимости драться с гитлеровскими захват-

Тяжелая артиллерия ведет огонь по врагу.

чиками, разгромить их, с честью выполнить свой воинский долг.

Правда, первая попытка наших танкистов отбро­сить врага с советской земли не увенчалась успе­хом, но нам все же удалось остановить его продви­жение. В стороне деревни Краковец, где час-полтора назад вспыхнул короткий, но ожесточенный бой, клубился дым, слышалась редкая перестрел­ка. Я понимал, что в любую минуту бой мог вспых­нуть с новой силой. Вместе с майором Колхидашвили мы определили танкоопасные направления, условились, как будут действовать его роты в слу­чае атаки или контратаки.