22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война»

«Когда я в субботний полдень 21 июня 1941 года подъехал к посольству, мне пришлось оставить машину на улице, ибо во дворе посольства шла какая-то суета. Вверх поднимался столб дыма— там, видимо, что-то жгли. На мой вопрос, что там горит, «канцлер» Ламла ответил «по секрету», что ночью он получил из Берлина указание уничтожить оставшиеся в посольстве секретные документы, за исключением шифровальных тетрадей, которые еще понадобятся. И поскольку уничтожить документы в печах посольства оказалось не под силу, ему пришлось по договоренности с послом развести во дворе костер. Через два часа все будет кончено, и я смогу снова поставить машину во двор.

Так как до этого агрессивные армии Гитлера начинали свои действия по его приказу всегда на рассвете, я был убежден, что до начала войны остались считанные часы. Мне надо было во что бы то ни стало передать Павлу Ивановичу эти важные сведения. Но в первой половине дня я не мог незаметно выйти из посольства. Это удалось лишь после обеда. На случай крайней необходимости товарищ Петров дал мне номер служебного телефона, и теперь я впервые воспользовался им. Я позвонил не из дома, а из телефонного автомата с Центрального телеграфа на улице Горького, где всегда было много народа.

Вечером состоялась экстренная встреча. Я самым настойчивым образом просил его передать своему руководству, что за точность сообщенных ему сведений ручаюсь головой. Потом я спросил его, каким образом мне следует подключиться в Берлине к нашей борьбе. Он ответил, что не так страшен черт, как его малюют, и у нас есть еще время на выяснение моего вопроса»⁴³⁷.

Решение позвонить из телефонного автомата Центрального телеграфа является крайне неудачным, так как оно не позволяло контролировать обстановку вокруг себя из-за обилия народа вокруг, создавая при этом иллюзию безопасности проведения операции (телефонный звонок руководителю по вызову «Павла Ивановича» на встречу и был такой операцией). Более того, в самом центре Москвы, мог оказаться кто-нибудь из членов германской колонии, знавший Кегеля, и которому мог показаться странным звонок последнего по телефон-автомату.

В своей книге, вышедшей в Берлине на немецком языке в 1984 г. под названием «В бурях нашего века» Кегель в небольшой главе «Серьезный разговор с Центром» он описал встречу с сотрудником Разведуправления, на которой он при обсуждении вопроса, совершит ли гитлеровская Германия военное нападение на СССР и, если совершит, то когда. Кегель настаивал на том, что он не сомневается, «что милитаристская нацистская Германия нападет на Советский Союз с целью его уничтожения и порабощения советского народа в течение нескольких дней или недель». Представитель Разведупра возразил, сказав, что «немецкие империалисты… не могут позволить такую глупость, как развязать войну против Советского Союза, пока не будет одержана победа над Великобританией». Исходя из этого тезиса был сделан вывод: «Военное нападение гитлеровской Германии нужно ожидать, вероятнее всего, через 2–3 года, а не сейчас». В 1987 году эта книга Кегеля была переведена на русский язык и вышла в свет, но без выше цитируемой главы.

В сентябре 1988 г. бывший военный разведчик Бочкарев В.В. встречался в Берлине с Г. Кегелем, который рассказал ему о некоторых деталях своих встреч с сотрудником военной разведки накануне войны.

Возвратившись в разговоре к организации встреч, как считал он, с представителем руководства Разведуправления, Кегель заметил, что они, по его мнению, были проведены на недостаточно высоком оперативном уровне. В частности Кегель отметил следующие недостатки:

Встречи с представителем Разведывательного управления проходили в июне 1941 г., к тому времени Кегелю удалось собрать информацию о пребывании в Москве гитлеровского эмиссара Вальтера Шелленберга, прибывшего с разведывательным заданием по поручению Гитлера под видом специалиста химической промышленности. Последний рассказывал, что «дни Советского Союза уже сочтены и война между Германией и Россией неизбежна». Подробного анализа передаваемой информации, как это следовало сделать, по мнению Кегеля, на встрече проведено не было.