22 шага против времени

– Что за блажь в канаве помирать, – бурчал извозчик. – Надобно барина в постель уложить, да священника позвать, да отпевание произвести. Как же без Бога помирать-то?

Лера слушал его вполуха, а больше всматривался в местность, пытаясь отыскать ту самую заветную точку отсчёта.

– Всё, – наконец, объявил он, – кладём здесь.

Уложив раненого, извозчик снял свою шляпу с жёлтой перевязью и перекрестился.

– Ладно, – протянул ему Лера целковый, – ты, давай, уходи теперь.

Вспомнив, что оставил лошадь без присмотра, мужик нахлобучил шляпу и поспешил назад к дороге.

Лера снова склонился над другом.

– Шурка, Шурка, – срывающимся голосом говорил он. – Преобразовывай.

Но всё бесполезно. Шурку трясло, у него, судя по всему, началась предсмертная агония. Лера прижался щекой к его ледяному лбу и заплакал…

Возвращение

В следующий миг раздался визг тормозов, следом надсадно завыл автомобильный гудок. Вскочив на ноги, Лера обнаружил, что сад исчез. Вокруг же раскинулся с детства знакомый городок. В нос ударил запах горящей резины. Он глянул перед собой и увидел такси с жёлтой полосой, из-под клоёс которого валил дым. За рулём с бледным лицом сидел перепуганный водитель. Только теперь Лера понял, что они с Шуркой находятся прямо посреди улицы. Придя в себя, таксист высунулся из окошка.

– Откуда ты, твою раз-тудыткину мать, взялся! – стал ругаться он, как настоящий извозчик. – А если б тормоза отказали?! Так твою рас-так!..

Лера за несколько дней, проведённых в обществе дворян, настолько свыкся с любезностями позапозапрошлого века, что сквернословие простолюдина над умирающим другом привело его в неописуемую ярость.

– Ах, ты, холоп поганый! – воскликнул он, дико сверкая глазами. – Ах, ты, исчадие ада! Червь злобесный!

Услышав в ответ столь замысловатые угрозы, таксист неожиданно сконфузился.

– Припадочный какой-то, – пробурчал он и, тихо ругаясь, объехал друзей по встречной полосе.

– На квашеную капусту изрублю! – пообещал Лера.

Взялся за пояс и с удивлением обнаружил, что не только шпаги, но и самого пояса нет. Вместо дворянского платья на нём был его прежний школьный костюм с потёртыми локтями, а на ногах побитые жизнью кроссовки. Лера перевёл взгляд на друга и увидел, что Шурка тоже преобразился – ни бархатного камзола, ни кружевной рубашки, ни крови.

– Шурик? – позвал Лера в надежде и едва не заскакал от счастья, когда тот открыл глаза.

– Да живой я, живой, – с трудом сел Захарьев, – только бок болит и руки дрожат.

И он вытянул перед собой руки.

– А это что?

Шурка разжал кулак. На его ладони лежала большая приплюснутая с одной стороны свинцовая пуля.

– Это о рёбра, – поморщился Шурка. – Болят ужасно.

Перебравшись в школьный дворик, друзья присели отдохнуть на скамейке.

– Интересно, – огляделся Лера, – какое сегодня число?

– Трудно сказать, – отозвался слабым голосом Шурка. – И год может быть приблизительным.

– Как приблизительным?

– Пять лет туда, пять лет сюда, – пояснил Шурка. – Я ведь при смерти был, мог и напутать.

– Ёлки-палки! – расстроился Лера. – Получается, если мы на пять лет раньше вернулись, то мне должно быть девять лет. А если на пять лет позже – то девятнадцать. Что делать?

– Надо у вахтёрши спросить, какой сейчас год.

– Ага, чтобы меня Майя Сергеевна за умственно отсталого приняла?

– Тогда купи газету в киоске.

– Точно! – вскочил Лера. – Ты отдыхай пока, я быстро.

Шурка прилёг на скамейку и тяжело вздохнул, припомнив недавнее ранение. «Как это я расслабился и пулю проворонил? – корил он себя. – Всё нервы. Надо было не заводиться, а сделать пистолет Переверзева водяным или, например, звуковым. Нажал на курок, а из дула вместо выстрела кошачьи крики вылетают или ржание лошади. Или цветочный пистолет, чтобы фиалками стрелял. Или конфетный…». Шурка представил, как он ловит ртом шоколадные пули, и мечтательно заулыбался. Прервал его фантазии Лера.

– Шурик! – заорал он ещё издали, размахивая газетой. – Смотри, что творится!

– Что, год не наш? – испугался Захарьев.

– И год наш, и день наш, даже час тот же, когда мы от инопланетян ушли.

– Что тогда не наше?

– Да всё наше! – развернул газету Лера. – Смотри!

Шурка глянул, и лицо его засияло от удовольствия. Статья называлась «Ай, да фермеры!». В центре статьи располагалась групповая фотография самих фермеров, которых насчитывалось ни много ни мало – четырнадцать человек. Конечно же, это было семейство Лозовичей. В центре стоял сам Никифор Ворсанафьевич в синем рабочем комбинезоне. На переднем плане в обнимку с козой – Николка с Ванькой.

– А вот и Варя, – показал Лера на симпатичную девушку, одетую в джинсовый сарафан.

В руках недавняя крепостная держала ивовую клетку с двумя канарейками.

В статье рассказывалось о многодетной семье, которая приехала в Беларусь на постоянное место жительства.