24 (СИ)

Детройт действительно некогда был могучей промышленной столицей штата Мичиган. Но это «некогда» датировалось годами задолго до самой Виктории. Раньше тут стояли автомобильные гиганты — Форд, Крайслер, Дженерал Моторс, — они выпускали свои блестящие машинки и создавали такое количество рабочих мест, что Дейтройт разнесло до двух миллионов жителей, как чирий. А потом грянул нефтяной кризис — сначала 1979-го, потом 2008-го, — заводы позакрывались, те, кто мог уехать, давно уехали, те, кто не мог, остались, а те, кому нечего было терять, превратили районы в гетто.

Но госбюджет США не бросал попыток спасти эту приграничную резервацию, вливая сюда деньги, сравнимые с десятком космических программ Илона Маска. А Уокер просто хотела откусить от подобной щедрости как можно больше, согласная получать тройной оклад в связи со службой на опасной территории.

Вот и пошла в программу «Ковчег», рассчитанную на год.

Это было два года назад.

— Тогда давай устроим тебе мальчишник. Я помогу. — Заговорщицки подмигнул Джейкоб. Он прибыл в город в рамках той же программы, ещё и супругу притащил, но лишь семь месяцев назад. — Твои яйца покрепче многих в этом кабинете.

— Неа, — отрезала Вики. Повеселиться она, может, не прочь, но ей двадцать восемь уже завтра, и по такому случаю криминалист намерена рвануть самолётом в калифорнийский Оксфорд на уикенд, ко всем своим студенческим товарищам. Там она проставится сразу по двум поводам — день рождения и будущий брак.

— Обещай подумать.

— Ок.

— Подумаешь?

— Уже подумала.

— И что решила?

— Неа.

— Сучка, — беззлобно подытожил детектив.

Уокер не любила, когда ей что-то навязывали. Иногда это помогало, иногда мешало, но это было в ней всегда и с этим требовалось смириться. Любая идея должна была приходить в голову к Виктории сама или находить там отклик, а не втюхиваться чужаками, словно товар коммивояжёра в дверях дома.

Кстати о доме. Отцовский дом она продала с год назад под недовольные шепотки соседей, едва завершилась пустая, безжизненная суета похорон и поминок Лайонела Уокера. Глиобластома головного мозга — злокачественная, неоперабельная, на поздней стадии, с метастазами по всему телу — от кишечника до пальто. Папа тогда пошутил, что собрал джек-пот на первом же посещении онколога и что зря игнорировал лотереи все эти годы, с таким-то везением. А она ничего не шутила, ревела белугой и понимала, что теперь останется одна. По-настоящему одна, а не так, как в общаге или на работе в другом городе.

— Макграт! — От дверей раздался зычный вопль. — Ты где шляешься?

— Блять. — Джейкоб сполз по стулу как можно ниже, словно за всей компьютерной техникой, высящейся перед Уокер, его огромный, чернокожий напарник Айк Бадди его не заметит. — Эта «Белоснежка» слишком идейная, — зашептал детектив, — помяни моё слово, сейчас подкатит и скажет: «Ирландская жопа, я только что был у Сандерса, патрульные вызывают подкрепление, погнали!».

— Ирландская жопа, — не прошло и пары секунд, как Бадди возник у стола, — я только что был у Сандерса, патрульные вызывают подкрепление, погнали! — Он повернулся к Виктории, — Вики-тики-тави, привет. Э-э-эм… а чего вы ржёте?

— Джейкоб смешную шутку рассказывал, — девушка утёрла слёзы, выступившие от хохота. — Привет, Айка-зазнайка.

— Поня-я-ятненько, — протянул афроамериканец. — Кароч, Вики-тики-тави, ты тоже собирайся.

— А я вам зачем?

— Свидетельница есть, но не мобильная. Бабка в доме напротив, сидит в инвалидном кресле. Проще к ней, чем её — к нам. — Он почесал кончик широкого, расплющенного, как у рестлеров носа. — И эта… патруль говорит, там маньяк. Убийство. Сплошной фарш.

— О, маньяк! — Джейкоб заметно оживился, вскакивая с места. — У нас маньяк, братья! И… — он опустил глаза на Уокер, — …сёстры! По коням!

В среднем люди могут найти одной и той же части тела примерно десять литературных эпитетов, словно экзамен сдают. Но Виктория Уокер давно придумала свой перечень полезных словечек, которые помогают им сориентироваться — «мясистый», «толстогубый» или «кожа, как мексиканская лепёшка».

И ей нравится быть одной из тех, кто ловит злодеев.

* * *

В Детройте дождь, и надо сказать, это самый частый турист в городе-призраке. Сколько Виктория помнила себя в этом сити, столько здесь лил дождь — то мелкий и колючий, как картечь, то по-летнему тёплый скорострел, но сейчас, в конце октября, дождь шёл из тех, про которые говорят «стоит стеной», и от которого мёрзнут уши.

Дворники в служебном Чарджере пахали на пределе возможностей, но всё равно не справлялись с ливнем. И, паркуясь в районе Делрей на ощупь, криминалист находила в этом божественный символизм — в Детройте каждый день есть, кого оплакать.

— Скотская погодка! — Джейкоб вбежал в лифт в последний момент, отряхиваясь и ерошась, как бойцовский пёс. Он и внешне походил на собаку, но очень красивую, накаченную собаку — с этими своими челюстями, выдающимися вперёд, и торчащими ушами. — Трусишки не промокли, Вики?