25 святых

почувствовала освобождение. Она едва осознала, что её втолкнули через окно обратно в машину. Кинсли пыталась освободиться от ощущения удушья. Едва первый шок прошёл, и сознание начало возвращаться к ней, как. машину подбросило в воздух. А в следующее мгновение машина начала переворачиваться. Джип перевернулся несколько раз и уткнулся в подножье холма. Кинсли потеряла сознание.

Она и понятия не имела, сколько прошло времени после аварии. Когда она открыла глаза, то увидела яркий свет. Кинсли зажмурилась. Потом снова открыла глаза. Над головой нависло улыбающее лицо Савьеры.

— Пришла в себя. Балаболка?

— Где я? — прохрипела Кинсли.

— В управлении. Где же ещё. В больничной палате.

Кинсли оглянулась по сторонам. Всё вокруг действительно напоминало больничную палату. Она поморщилась. Яркий свет болезненно действовал на её глаза. Пришло ощущение боли в груди. Она попыталась глубоко вздохнуть, но тут же охнула от острой боли. Тогда она попыталась приподняться и шевельнула правой рукой. Её снова пронзила острая боль. Кинсли посмотрела на свою правую руку, она была в гипсе.

Снова раздался голос Савьеры:

— Мы вытащили тебя из машины. Ты в порядке… почти. Два ребра сломано и рука. Могло закончиться гораздо хуже. Так что тебе повезло. Кинсли начала вспоминать произошедшее.

— Эмброн…я хочу его видеть, — вновь с сильной хрипотой в голосе произнесла Кинсли, — он снова спас мне жизнь. Капитан, пожалуйста, пригласите его ко мне. Попросите его прийти.

Закончив, Кинсли с надеждой посмотрела на Савьеру. Тот неизвестно почему помрачнел.

Вместо ответа, он задал вопрос Кинсли.

— Когда ты его в последний раз видела?

— Зачем вы спрашиваете, капитан? — Кинсли почувствовала странный холод в груди. Она хотела услышать ответ на свой вопрос и боялась этого. — Так когда? — настойчиво повторил Савьера.

— В машине. Я стреляла, убила одного, потом хотела влезть в машину. И тут. я услышала шум на крыше. Меня кто — то схватил за горло и втащил на крышу. Я успела позвать Эмброна на помощь, а потом. потом. я помню, что освободилась и кто–то втолкнул меня обратно в машину. Потом. машина завертелась. Где Эмброн?

Савьера опустил глаза и негромко ответил:

— Мы нигде не смогли его найти. На связь он тоже не выходит!

— Это ведь ничего не значит? — в голосе Кинсли послышалась слабая надежда услышать положительный ответ на свой вопрос. — Это же ничего не значит? Он ведь жив…капитан? Жив?

— Сожалею. Кинсли.

Кинсли отвернулась от Савьеры и уткнулась лицом в подушку. С губ сорвался еле слышный шёпот:

— Это я во всём виновата. он погиб, спасая мне жизнь.

В палату вошла медсестра. Савьера подошёл к ней и тихо прошептал на ухо: — Дайте ей успокоительное. Ей сейчас очень тяжело! Дождавшись кивка медсестры, он бесшумно покинул палату.

ГЛАВА 12

Боуд вошёл в главный зал святилища. Он, наверное, уже в сотый раз, начал осматривать зал. Каменные стены, пять куполов. Все цвета куполов ясно видны. Все, за исключением одного, самого большого, что возвышался над такой знакомой и, тем не менее, такой загадочной надписью. Именно цвет пятого купола должен указать на загадочный «пятый уровень» зла. Боуд прошёл в центр зала. Вошёл в круг и опустился на колени перед надписью на каменном полу. Там в форме большого полукруга были выбиты латинские буквы. Надпись, как известно, гласила: «Да воздастся каждому сыну равно тому, что воздал он отцу своему!» Под надписью был выбит крест в виде углубления в полу. Боуд провёл рукой по надписи и прошептал:

— Как же мне понять твои слова…господи? Лишь тебе одному известны твои помыслы. Без твоей помощи мне никогда не удастся это сделать. Подскажи мне. дай знак.

— Он уже дал знак, — раздался за его спиной голос отца Джонатана. Боуд ждал его прихода, поэтому никак не среагировал на его появление. Он поднялся с колен в то время, как отец Джонатан опустился на колени и прошептал перед надписью короткую молитву.

— Ищи Сергия, — сказал Боуду, поднимаясь с колен, — отец Джонатан. Он поможет нам.

— Легко сказать, — вырвалось у Боуда, — а где его искать? — Это русское имя, — последовал ответ.

— Я и сам знаю, что русское. Ну, и что из того? Что мне прикажешь делать? Ходить по всем Сергиям и спрашивать: знают ли они, как разгадать эту надпись?

После этих слов воцарилось короткое молчание. Отец Джонатан не сводил взгляда с надписи. Боуд же смотрел на его одухотворённое лицо. Через какое–то время Боуд решился нарушить молчание.

— У тебя. есть предположение, где искать этого Сергия?

— В божьей обители. Где же ещё? — ответил отец Джонатан и, не оборачиваясь к Боуду, задал неожиданный для него вопрос: — Помнишь картину? Ту, что нашли в Оксфорде.

— Конечно, помню!

— Помнишь, что на ней было изображено? — Это трудно забыть, Джонатан!

— Так вот, Джеймс. сейчас повторяется то же самое… — О чём ты, Джонатан?

— О чём? — отец Джонатан оторвался от созерцания надписи и посмотрел на Боуда непонятным для него взглядом. — Воинство зла пришло сюда несколько