26b5465a54f0fb67580165b5a7e11988

семьсот лиг над прочими постройками. Там был узкий балкон, и ангел, бережно держа Нинель, опустился на него…

В тот же миг нечто раскололось в сути этого мира, в сути самого времени. Исчезли башни

и сады, смолк незримый хор, свет сменился тьмой, торжество – холодом, с которым

разграбленный дом встречает случайного путника. Не было более ни балкона, ни дворца

Гиверхинэля – они стояли на темной мертвой земле, под черным беззвездным небом, и едва

видели друг друга.

Они были там не одни. Нинель поняла это, когда фигура, стоявшая перед ними, пошевелилась, но тот час же ангел шагнул вперед и закрыл ее собою. В руке его, как осколок

черного зеркала, сверкнул меч.

И тогда Нинель услышала голос.

– Глупцы, – сказал остававшийся в тенях. – Бороться со мной для вас то же, что бороться с

самой судьбой: победа столь же немыслима. Раб, ты рассчитывал на помощь чародея, победившего богов, но знай, что ты стоишь на месте, где некогда была великая битва, и в той

битве боги одержали победу над Гиверхинэлем. Все времена принадлежат мне и все, что

наполняет эти времена, и я могу распоряжаться всем этим по своему усмотрению.

Сказал ангел:

– Я не раб. Убить ты меня можешь, но подчинить себе – нет. Ты же сам – только слуга, лишенный хозяина, да еще и вор – ибо личина, которую ты носишь, украдена у твоего господина.

Сказал Клинок:

– Я уничтожу тебя, как уничтожил всех твоих собратьев. Я вижу в твоей руке оружие. Оно

не поможет. Может быть, когда-нибудь ради развлечения я и создам весь мир заново, а вместе с

ним и ваше племя; может быть, и нет, я еще не решил. Но все это будет потом; перед тем мне

придется выполнить еще одно дело.

И, сказав так, он изменился. Изменившись же, он устремился к груди ангела, ибо суть его в

этом состоянии была – стремление и смерть. Даже и царапины не оставило на нем оружие ангела.

Что до Клинка, то он поразил противника в середину груди.

Нинель зажала рот рукой, чтобы не закричать, когда ее спутник упал и остался недвижно

лежать у ее ног. Когда она перевела взгляд на его убийцу, то увидела не стремление и смерть, а

вновь – подобие человеческой фигуры.

Слабый свет, разлитый в воздухе, усилился, ибо того пожелал Клинок. Ему самому свет не

был нужен, но глаза смертных слабы, а он желал, чтобы Нинель могла хорошо разглядеть его.

Нинель долго всматривалась в его лицо; он же молчал и улыбался, и эта улыбка была

страшнее всего. Последние печати милосердного забвения были сорваны с души Нинель в эти

минуты. Все в этом лице было знакомо ей, не было ни одной лишней черточки, но все же это была

лишь личина. Ничто не шевельнулось в ее сердце, когда она смотрела на его лицо; улыбка же его

была ей отвратительна.

Сказал враг:

– В чем же дело, Нинель? Ты отвергаешь нищего, который приходит к тебе, и отвергаешь

меня; ты непоследовательна. Вот, взгляни – разве мое лицо незнакомо тебе? А мое могущество –

разве хоть в чем-то уступает могуществу, которое ты помнишь? Я тот, кого ты ждала.

Сказала Нинель:

– Нет. Ты лжешь. Я смотрю на твое лицо и вспоминаю нищего, некогда приведенного ко

мне во дворец. Теперь я вижу ясно, что он говорил правду и действительно был тем, за кого

выдавал себя. Ибо он был более похож на Каэрдина, чем ты, имеющий его лицо и его могущество.

Сказал Клинок, рассмеявшись:

– Темного ангела я одолел легко, как и всех прочих врагов – Лордов и Стражей, богов и

самого Каэрдина. С тобой же, я вижу, мне придется повозиться – да и оружие, которым мы

собираемся фехтовать, мне внове. Каэрдин был сильнейшим, ты низвергла его, значит, ты и есть

сильнейшая, и я со всем тщанием приготовлюсь к поединку с тобой.

Сказала ему Нинель, горько усмехнувшись:

– Что ж, нападай. Тебя удивит, с какой легкостью ты убьешь меня. Ты походя уничтожил

моего спутника, защищавшего меня, а я вряд ли смогу оказать тебе какое-либо сопротивление.

Сказал Клинок:

– Да, я могу отнять твою жизнь и сломать твою волю. Я даже могу сделать так, чтобы ты

никогда не рождалась. Я могу изменить твои чувства так, что сам Казориус, Повелитель Сердец, увидев это, пожелал бы стать моим учеником. Но ничего из этого мне не нужно.

Спросила Нинель:

– Что же тебе нужно? Для чего ты преследуешь меня? Разве тебе мало того, что ты сделал, чудовище?

– Что мне нужно? – Переспросил Клинок. – Трудно ответить. Я – мощь, не знающая

равных. Я постиг все. Я почти всемогущ. Все, что я поглотил, стало частью меня, а поглотил я все

сущее, вкусив и от плодов древа времени, и от корней его. Но есть маленькая загадка, которую я

так и не смог решить – а ты, я надеюсь, мне ее решить поможешь.

– О чем ты говоришь?

– О том, что ты называешь «любовью».

– Ты никогда не узнаешь, что это, – с презрением бросила девушка.

Сказал ей Клинок:

– Ошибаешься. Я знаю, что это. Знаю намного лучше тебя. Знаю – но все же не могу

понять. Я созерцал десять тысяч миров в течении десяти тысяч лет. Я видел разные виды любви. Я