28 дней. История Сопротивления в Варшавском гетто

В конце улицы показался одинокий поляк-полицейский в вычищенной синей форме. Вид у него был безмятежный. Он грыз яблоко. Но вот-вот он нас увидит, услышит вопли «Кошки!» и поднимет по тревоге СС.

Не мешкая ни секунды, Амос рванул к нему.

А я полезла вниз. Прежде чем скрыться под землей, я еще успела бросить быстрый взгляд на Амоса, который как раз заговорил с полицейским. Неужели попытается внушить ему, что это акция польского Сопротивления? Да нет. Он незаметно достал пистолет и ткнул полицейского дулом в живот. Если Амос нажмет на курок, вся эта свора наверняка накинется на нас – и уж точно выстрел привлечет внимание солдат.

Цепляясь за скобы, я сползла вниз и пошлепала по воде к Даниэлю. Мне навстречу спешили повстанцы и гражданские.

Народу внизу оставалось еще немало. Человек пятнадцать-двадцать, а то и больше. И многие из них еще только бежали сюда.

Один из поляков наверху крикнул:

– Жиды! Это же проклятые жиды! Зовите СС!

Я схватила Даниэля за руку и попыталась поднять его из воды.

– Оставь меня… – пробормотал он и закашлялся. – Иди.

– Без тебя я никуда не пойду.

– Я и там все равно умру…

– Это мы еще посмотрим! – Я не желала с этим мириться.

Рывком поставив его на ноги, я закинула его руку себе на плечи и помогла ему сделать несколько шагов. Напрягая все силы, я дотащила его до лестницы.

Самуэль наверху рявкнул:

– Мы уезжаем!

Мы с Даниэлем остались последними, кто стоял под люком. Из соседних ходов доносились шаги, они торопливо приближались. Это, наверное, Иосиф и тощий паренек ведут товарищей. Им уже не успеть…

Даниэль не держался на ногах. По лестнице он не залезет. А у меня не хватит сил вытащить его на спине. Мне и так-то поддерживать его тяжело.

– Иди, – сказал Даниэль. – Незачем тебе погибать вместе со мной.

Я услышала, как завелся мотор грузовика.

– Ты нужна Ревекке, – проговорил Даниэль.

Мотор взревел громче.

Иосиф с группой людей показались из-за поворота. Им до нас оставалось метров сто.

– Мира, пожалуйста, – взмолился Даниэль, – без тебя ей не выжить!

Разум подсказывал, что он прав, даже если все во мне кричало: нет, так нельзя!

– Я позабочусь о ней, – пообещала я.

Я помогла Даниэлю мягко опуститься на пол. Он скорее лег, чем сел в воду. Тут он и найдет свой конец…

Не терять ни единой драгоценной секунды, сказала я себе, не терять ни единой драгоценной секунды.

Склонилась над ним и поцеловала его в лоб.

И это была самая драгоценная секунда на свете.

Цепляясь за скобы, я торопливо полезла наверх. Когда я выбралась из люка, Самуэль как раз запрыгнул в кузов грузовика. Мотор рокотал все громче – машина вот-вот сорвется с места.

Наши товарищи, бегущие по тоннелю, к ней уже не успеют.

И я, возможно, тоже.

Я бросилась к грузовику. Травмированная нога, казалось, разрывалась на части.

Грузовик тронулся.

Самуэль протянул мне руку, я прибавила ходу. От боли у меня почернело перед глазами.

Самуэль поймал мою руку и подтянул меня в кузов. Я огляделась: Амоса с нами не было.

Он все еще стоял рядом с поляком-полицейским.

– Амос! – крикнула я.

Оставив полицейского, он сорвался с места. Скорости грузовик еще не набрал – он непременно нас догонит…

Двое поляков, желавшие получить премию за поимку еврея, преградили ему дорогу.

– Амос! – снова крикнула я и хотела спрыгнуть с грузовика, кинуться на помощь, но Самуэль обхватил меня сзади и удержал.

Амос растолкал поляков. Он был метрах в двадцати от машины.

Я попыталась высвободиться из хватки Самуэля. Тщетно.

Грузовик набирал ход.

Все больше поляков заступали Амосу дорогу.

– Амос! – крикнула я.

Он выхватил пистолет и выстрелил в воздух.

Поляки бросились врассыпную.

Грузовик завернул за угол.

Я потеряла Амоса из виду.

Как я закричала!

Самуэль попытался меня утихомирить:

– Мы вернемся за ним. Мы за всеми вернемся!

Но я кричала, кричала, кричала что было сил.

Амос появился из-за угла. Он бежал, как никогда в жизни, расстояние между ним и грузовиком сокращалось. Товарищи тянули руки, желая помочь ему забраться в кузов.

Амос попытался ухватиться за руку Самуэля.

Машина скакнула вперед.

Амос отстал.

Я даже кричать больше не могла.

Собрав последние силы, Амос побежал еще быстрее. Я тоже протянула ему руку. Как Самуэль.

Амос рванулся к ней…

…и вцепился в мою ладонь.

Не отпускать. Не отпускать. Ни в коем случае не отпускать!

Самуэль схватил его за другую руку, и вместе мы затащили Амоса в кузов. Как только он оказался в машине, мы все переползли в глубь грузовика, опустили брезент и помчались прочь из города.

79

Я была слишком измучена, чтобы броситься в объятия Амоса. Без сил я лежала на полу. Вокруг меня – уцелевшие, каждый – в тяжелых думах. О погибших, о товарищах, которых нам пришлось бросить, о гетто и об опасностях, которые ждут нас в лесах.

Ревекка подобралась ко мне и спросила испуганно:

– Что будет с Даниэлем?

Я могла бы ей соврать, что мы его обязательно спасем. Но даже если мы через час вернемся в Варшаву – что само по себе немыслимо, – Даниэль и остальные наши спутники к тому времени будут уже схвачены или убиты. А я не хотела ей лгать. Так что сказала:

– Я обещала ему, что буду заботиться о тебе.