28 сантиметров счастья

– Она недавно у нас работает, немного пока неуклюжая. Не злитесь на нее, – произносит незнакомая девушка, – что я могу вам сказать? Причин для беспокойства нет, вашей девушке нужно больше отдыхать. У четверти женщин при беременности на ранних сроках случаются небольшие кровотечения. Но я бы настоятельно рекомендовала беречься. Все-таки, близнецы – это очень большая нагрузка для организма.

– Ясно, – коротко отвечает Садаев. Похоже, ему не очень интересно, а я едва держусь, чтобы не зарыдать от счастья. В груди будто лопается какой-то узел. Из переживаний и страхов. И кровь теплом разливается по всему телу, до щемящего чувства облегчения. Дети живы. Слава богу.

– Кровь мы собрали, результаты будут примерно через три дня, – продолжает девушка, а я напрягаюсь. Какую они у меня кровь собрали? Я не соглашалась ни на какие анализы.

– Сделайте быстрее.

– Простите, у нас только один специалист, который занимается…

– Мне нужны результаты в ближайшее время, – продолжает стоять на своем Рустам, и девушка вздыхает.

– Хорошо. Я постараюсь решить этот вопрос. Но для того, чтобы сопоставить ваши ДНК и выделить ДНК детей, все равно потребуется время.

– Сколько?

– Пару часов. Только рабочий день уже закончен, но мы можем срочно вызвать специалиста…

– Займись этим. Прямо сейчас.

Вот скотина. Я сжимаю зубы до скрипа, продолжая прикидываться, что по-прежнему лежу без чувств, хотя в душе у меня бушует целая буря. Сволочь, сволочь, сволочь, сволочь! Каблуки девушки цокают по плитке, удаляясь, а потом закрывается дверь.

– Хватит прикидываться, – слышу я усмешку Рустама, – глаза открывай давай.

– Пошел в задницу, – отвечаю я, разлепляя веки. Свет с потолка больно бьет по глазам, и я щурюсь, чтобы комната не расплывалась. И сам Рустам расплывается – могу различить только его мрачные очертания, сидящие на стуле неподалеку, – кто вообще тебе позволил проводить ДНК-тест без моего согласия? Рабовладелец хренов! Я просила только отвезти меня в больницу!

– Если ты оставляешь беременность без моего согласия – я имею право знать, отец ли я этим детям, – холодно прерывает меня Рустам.

"Пфф" – мелькает в мыслях. Ладно, уже ничего не поделать. Не бежать же за девушкой, крича, что я не давала согласие на подобную процедуру? По крайней мере, и я тоже узнаю, кто настоящий отец ребенка. Потому что вспоминать сквозь плотный туман, что случилось той ночью – выше моих сил. Если отцом детей окажется не Рустам – я буду испытывать жгучий стыд, за то, что я еще та потаскуха, но зато мой папаша отстанет, поняв, что ничего он с Садаева и с меня не поимеет.

Что до самого Рустама – он, все-таки, исполнил мою просьбу. Хотя, пока я лежала без чувств, ему ничего не мешало так же без моего согласия провести аборт. Не пойму только, он глубоко в душе еще прячет частичку благородства, или у него есть какой-то хитрый план, для которого я ему нужна?

Вот только как я буду исполнять свое обещание? Теперь, когда в моей проблеме появились дополнительные вводные, а именно – мой отец, который все-таки, заказал брата Рустама, возвращать этому дикому животному оружие будет чистым самоубийством. Жаль, что я даже премию Дарвина за эту смерть не получу. Никто не узнает, где и при каких обстоятельствах меня закопали.

Комната, где я лежу, становится четкой. Глаза привыкают к свету. Рядом со мной – аппарат для УЗИ, и целый рулон бумажных салфеток на койке. Еще я замечаю капельницу и поднимаю к глазам руку, рассматривая ее. На вене едва заметная точечка. Значит, меня еще и немного прокапали.

– Ладно, – отвечаю я и перевожу взгляд на Рустама, – я совсем не помню, что той ночью случилось. Мне самой интересно узнать результаты теста. Но пока я не отдам…

“…тебе пистолет” – хочу было закончить я, но мой взгляд падает ниже. На знакомый бумажный пакет, у которого надорваны края – это я его вскрывала, когда хотела узнать, что внутри.

Волна мерзкого холода будто падает мне в желудок и прошибает позвоночник. Я резко сажусь на койке. Не могу поверить! Господи, скажи, что это сон! Что я по-прежнему в обмороке, а Рустам не смотрит на меня насмешливо, и его губы не изгибаются в страшной ухмылке, и что он небрежно держит не тот самый пакет, а просто похожий, другой…

– Узнала, принцесска? – смеется тихо Садаев, наблюдая за моей реакцией. Я молчу, пытаясь унять бьющееся сердце. Выдох, который вырывается у меня, обжигает холодом губы. Рустам поднимается и медленно идет ко мне. Небрежно ставит пакет на стол и садится рядом на койку.

– Откуда? – сдавленно спрашиваю я.

Садаев подается вперед, и я вздрагиваю, когда его лицо оказывается в сантиметрах перед моим. Вдыхаю полными легкими его мрачный и пугающий запах, и чувствую себя птенчиком, которого настиг огромный ястреб.

– Нашли в комнате, которую ты снимала. Сначала пустой пакет в твоем шкафу, – с усмешкой произносит Рустам, – бабка хорошо заныкала пушку, только забыла о пакете. Так бы, может, мы и ушли. Люблю я такую небрежность.