28 сантиметров счастья

— Спасибо, Гош, — тихо шепчу я, сползая по стеночке, — ты настоящий друг. Прости. Не приезжай, я, наверное, не доползу. Только неприятности схлопочешь…

Телефон выпадает из рук и валится со стуком на асфальт. Все звуки отдаляются. И Гошины крики в трубке, и шум машин… «Даже сбежать нормально не можешь» — констатирует угасающий мозг. Тошнота подступает к горлу с новой силой, отчего, похоже, начинаются галлюцинации: слишком громко в ушах взвывают сирены, потом поблизости визжат тормоза. Слышу звук удара, будто кто-то упал на машину. Вопит сигнализация. Потом выстрел. Все смешивается в кашу звуков.

Телефон на асфальте вибрирует, затыкается а потом раздаются поблизости шаги. Горячие пальцы прикасаются к лицу, ненароком стирая слезы. Спускаются на шею и нащупывают уверенно пульс.

После меня осторожно подхватывают под ноги и спину, и поднимают вверх.

— Ты приехал все-таки, Гош, — бормочу я из последних сил. Кто еще мог бы так бережно и заботливо прикасаться ко мне? Только человек, которого я, к большому сожалению, засунула во френдзону. Прости, Гоша. Я пересмотрю свое отношение, если выживу… черт, он даже поднял меня на руки. Всегда ведь ругался, что я тяжелая и едва не ронял меня.

Словно опровергая мысли, меня хорошенько встряхивают, подбрасывая, чтобы нести поудобнее. Дьявол. Вот это сила у…

— Слыш, принцесска, — слышу я абсолютно другой голос, — еще раз услышу это имя — и твоему Гоше ноги, блядь, переломаю.

Эпизод 59

Рустам. Это он приехал за мной. Я не хочу плакать, но слезы мне не подчиняются. Прокладывают мокрые дорожки по щекам, пока Садаев несет меня куда-то.

Мне тепло. Я согреваюсь у него на руках. Ответить на его реплику ничего не могу, потому что трачу все силы, чтобы оставаться в сознании.

Слышу, как открывается дверь машины и Рустам бережно усаживает меня внутрь. Потом садится сам с другой стороны. Я, наконец, разлепляю опухшие от слез глаза. В лобовое стекло бьют крупные капли дождя. Только сейчас я замечаю, что вся мокрая насквозь. Видимо, пока я ждала Гошу на грани беспамятства, пошел дождь.

В салоне стремительно становится жарко, словно в печке.

Чувствую, как Рустам задевает меня рукой, пристегивая. Когда машина трогается с места, я проглатываю вопросы, которые не в силах высказать. Уже неважно. Может быть, задам их потом. Самое главное, что происходит в эти минуты. Возможно, мне суждено потерять детей. Может, моя жизнь кардинально изменится после этого дня… но почему-то я хочу, чтобы все закончилось, когда я рядом с Рустамом. От этого будет немного легче. Так я даже найду силы жить дальше.

— Плохо? — прорезает тишину салона голос, когда я с шумом сглатываю. В ответ я киваю.

— Кажется, я не доношу беременность. Прости. Живот… болит. И тошнит.

— Тебе придется ее доносить, принцесска. Закрой глаза и спи, если плохо. Можешь успокоиться. Тебя больше никто не тронет.

У меня на губах появляется усмешка. Почему я чувствую сегодня намного глубже? Даже в ровном и властном тоне Рустама могу ощутить что-то большее. Вряд ли он покажет свое беспокойство. В его жизни случались веще жестче, чем прервавшаяся беременность какой-то девчонки. Но сейчас он пытается меня успокоить. Заставить расслабиться. От такого человека, как он, даже подобные эмоции получить… ценно.

— Отец не отпустит меня просто так, — устало говорю я, — пожалуйста, будь осторожнее.

Почему-то секунда, за которую Рустам переводит на меня взгляд, словно замедляется. В темных глазах мужчины я улавливаю странное. Будто я по неосторожности заглянула за какую-то грань. В самые мрачные закоулки ада.

Время снова ускоряется и Садаев отворачивается. Теперь свое внимание он полностью уделяет дороге.

«Он что-то хотел тебе сказать» — подсказывает подсознание, но я не успеваю раскрутить эту мысль. За окном я внезапно замечаю людей и взгляд выхватывает знакомые лица. Сердце начинает биться быстрее. Я протягиваю руку к стеклу. Прикасаюсь ладонью, растерянно прошептав:

— Гоша? Он что, тоже тут?..

Мой бывший друг провожает взглядом нашу машину. Не знаю, видит ли он меня — в салоне темно. И я не могу понять, есть ли тонировка на окнах. Потом его разворачивает за плечо Камиль, что-то сказав, а что дальше — я уже не вижу, потому что мы уезжаем.

Как только перед глазами начинают мелькать огни города, я устало закрываю веки, упав лбом на прохладное стекло. Все вылетает из головы. Рустам что-то произносит, но смысл слов ускользает.

* * *

Моя жизнь состоит из провалов в памяти. В который раз за день я ловлю себя на том, что падаю в полную темноту, а очухиваюсь уже в совершенно другом месте. Открываю глаза, которые режет яркий свет, и меня подбрасывает на просторной кровати, потому что содержимое желудка как на лифте поднимается по пищеводу вверх. В следующий момент выворачивает в подставленный тазик.