30:70. Архитектура как баланс сил

Ар-деко, несомненно, продолжает стиль ар-нуво (модерн – по-русски), продолжает мастерски, преобразуя характерные для ар-нуво природные и исторические мотивы. Можно даже сказать, что ар-деко – это линия ар-нуво, возникшая в 1920-е годы во Франции и в Бельгии и развивавшаяся с успехом в Северной и Южной Америке. Эта линия может прятаться в интерьеры, существовать в скульптуре, выходить на фасады или структурировать гигантские объемы высотных зданий. Она известна каждому, прежде всего по двум небоскребам Нью-Йорка, Крайслер-билдинг и Эмпайр-стейт-билдинг. Эта же стилистика перекочевала в архитектуру Советского Союза 1930-х годов, когда властям потребовалось заменить отвергнутый конструктивизм чем-то более бравурным, сильнее отражающим достижения диктатуры пролетариата в области процветания. Здания, построенные Алексеем Щусевым и Даниилом Фридманом, станции метро, спроектированные Алексеем Душкиным и Дмитрием Чечулиным, – все это вписывается в систему ар-деко, хотя и частично, с оговорками. Эти оговорки возникают, потому что советская архитектура 1930-х (тот же Щусев, а также Владимир Щуко и Владимир Гельфрейх) равнялась во многом на поздний ар-деко того же десятилетия и в основном французский или американский, а этот поздний вариант (Дворец Токио и подобные здания в Париже) уже вступил в серьезный диалог с ордерной классической архитектурой и создал свой способ ее адаптации и упрощения.

Фасад Авениды Роке Саенс Пенья – одной из центральных улиц Буэнос-Айреса – несет в себе безошибочно узнаваемые черты неоклассической архитектуры и стиля ар-деко 1920-х годов. Аргентина, 2012

Ар-деко как будто легко уступает место более монументальным стилям: в Италии и сталинском СССР этот стиль уступил тоталитарной неоклассике. Во Франции одна из ветвей ар-деко конца 1920-х пытается слиться с авангардной архитектурой, но так, что как будто лишает ее силы: целая улица особняков архитектора Робера Малле-Стивенса демонстрирует способность мимикрировать под эстетику Ле Корбюзье, но с какой-то особой нежностью изгибов и прихотливостью балконов, которых не знала эстетика Авангарда. Эта тенденция также развивалась в других странах Европы в начале 1930-х: в Бельгии, в СССР (например, постконструктивизм Ильи Голосова), в Польше, Эстонии, Латвии и Литве.

В заключение можно сказать, что ар-деко – это реакция на модернизм, на отсутствие декора и сомасштабных человеку деталей в авангардной архитектуре, и эта реакция в основном проявлялась в странах с демократическим устройством (исключение составит СССР, впрочем только в короткий период начала 1930-х годов, когда тоталитарная машина еще не была отстроена до конца). Эта реакция проявляется или в прямом развитии форм ар-нуво с обострением и геометрическим упорядочиванием мотивов, или в «обуржуазивании» авангардной архитектуры, что приводит к «стилю пакетбот» (позднему ар-деко). В любом случае присутствует тяга к роскоши отделки и художественной изощренности деталей. На позднем этапе некоторые решения по адаптации неоклассических мотивов, найденные еще в первое межвоенное десятилетие, приобрели монументальность, даже суровость, но не лишились духа изящества и прихотливости. Ар-деко на расстоянии более чем в полвека смотрится попыткой «хорошо жить», осуществленной накануне большой беды, но эта попытка была сделана, может быть, без должной решительности. Оппоненты ар-деко, как модернисты, так и неоклассики, к которым мы сейчас обратимся, были гораздо более радикальны и непримиримы к представителям конкурирующего течения.

Неоклассические стили тоталитарных государств были гораздо решительнее ар-деко. Они претендовали на абсолютизм подхода к формированию среды и в некоторых странах становились всеобщими, например в Германии и СССР. Придуман тоталитарный неоклассический стиль был в Италии, хотя его ясные отголоски есть и в революционной дорике петербургской школы 1920-х годов в России, и в архаичной неоклассике Петера Беренса и Генриха Тессенова в Германии. Но и в Италии он не стал всеобъемлющим: рядом с ним существовала итальянская версия рационализма, который применялся и в университетских зданиях (правда, второго ряда, не в главных корпусах), и в санаториях, и даже в офисах фашистской партии. Но основным все же был тоталитарный стиль, который вышел из римско-имперских эклектичных мечтаний Армандо Бразини, но сложился в дистиллированную и рафинированную монументальную неоклассическую систему в творчестве Марчелло Пьячентини.

Фантазия на тему архитектуры Палаццо-дель-Лаворо в Риме. 2017