33

– Потому что… – и остальные слова героя фильма я не слышу, так как холодные пальцы незнакомца сильно сжимают мою руку. Сердце стекает в мои лаковые чёрные туфли на высокой шпильке. Ногам становится тепло и уютно в месиве из сердечных волокон. Отвечаю на пожатие, впившись в его ладонь длинными чёрнонаманикюренными ногтями. Уже со всей силы вдавливаю ногти в его ставшую совсем влажной ладонь. Прижимается коленом. Я чувствую его кожей через наши одежды. Это чувственнее, чем нагишом…

Кино продолжается. Я убираю руку, отодвигаюсь, достаю расплющенное сердце из туфель и определяю его на место. Отсчитывая количество вдохов-выдохов, задаю привычный сердцу ритм. Тупо смотрю в экран: парочка в авто мчится на огромной скорости. И вдруг крупным планом на дороге возникает рекламный щит. Гигантских размеров очки в желтой оправе, дужки которых сидят на несуществующем носу. Очкарик смотрит прямо на меня, на него, на всех нас. Несколько секунд, и режиссёр снова возвращает счастливые лица влюблённых на экран. Они целуются. И снова рекламный щит.

– Что это значит? – шепчу я незнакомцу, успевая легонько лизнуть его в мочку уха.

– Это глаза доктора, который наблюдает за пациентом… Мы все – пациенты.

И замолкает.

Досматриваем фильм в полном молчании. Дальше – титры. Незнакомец продвигается к выходу. Я – за ним.

– Ты – мой пациент, – и с этими словами вкладываю ему в руки записку с моим адресом и телефоном. Разворачиваюсь и иду в другую сторону.

Неделя прошла в ожидании. Я знала, что он мечется между желанием позвонить и страхом, что кто-то может потревожить его «гранату», которую он так тщательно спрятал внутри. В итоге его любопытство пересилило.

– Привет, Наташа.

– Здравствуй, хм… Как тебя зовут, пациент?

– Ярослав.

– Я знала, что ты позвонишь.

В трубке повисло неловкое молчание.

– Чем занимаешься сейчас, – задала я дурацкий вопрос, лишь с целью снять возникшее напряжение.

– Кофе варю.

– Что на тебе надето?

– Халат.

– Халат?

– Да, а что?

– Ничего.

В реальной жизни я не знала ни одного мужчину, который бы носил халат. Все они презирали эту одежду, предпочитая ей вытянутые треники или традиционные майку-шорты.

– Я приеду к тебе сейчас.

– Сейчас? Не могу… Я занят, в общем, мне надо срочно идти….

В трубке послышались короткие гудки.

Мне бы плюнуть и забыть, но вместо этого я стала выяснять его местожительство. Я предполагала, что такие, как он, очень неохотно пускают в своё жилище (и тем более в душу) малознакомых людей, да и знакомых тоже. Душа меня интересовала, конечно, намного больше, чем оболочка тела и квадратные метры, в которых она обитала. Но сначала нужно попасть в одну дверь, чтобы потом открылись другие.

Есть люди-одиночки. Они общаются с подобными себе по мере необходимости, но в принципе не нуждаются в компании. Одиночек не надо путать с одинокими, теми, кому плохо без друзей, но в силу разных причин они не могут войти в стаю. Одиночкам же комфортно в своём одиночестве, потому что они сами и есть стая. Я чувствовала, что Ярослав был как раз из таких. Одиночки, как правило, много читают, анализируют, разговаривают и даже спорят сами с собой. Я решила, что книга Элиса Брета Истона «Американский психопат» ему понравится. Эту книгу я читала давно, но послевкусие от неё осталось у меня до сих пор. В ней рассказывается о маньяке-извращенце, который, испытывая внутреннее отвращение к людям, внешне производил впечатление компанейского парня, остроумного, не без причины амбициозного. А потом он мог зверски убить девицу, с которой только что занимался сексом. И это, в отличие от процесса совокупления, давало ему настоящие эмоции. Образ книжного героя-маньяка у меня ассоциировался с новым знакомым. А теперь появился ещё и предлог, чтобы встретиться с Ярославом. Предлог, обёрнутый в красный бархат, лежал в моей сумке. Я вызвала такси и поехала в неизвестность по известному теперь мне адресу.

Набрала по домофону номер его квартиры.

– Кто? – я услышала в его голосе настороженные нотки.

– Наташа. Открывай.

– Я не ждал гостей и вообще не люблю, когда вот так нагло врываются на мою территорию. Ты нарушаешь моё пространство. Тебе не кажется это наглостью?

– А тебе не кажется трусостью не открывать мне, когда я уже пришла?

– Если ты будешь разговаривать со мной в таком тоне, я отключусь.

– Погоди. Не злись. Я просто хотела тебе сделать сюрприз. У меня для тебя есть подарок. Я только отдам его тебе и уйду, – продолжила я, пытаясь вложить в голос всю нежность.

– Ладно. Я могу встретить тебя на крыше.

– На крыше?

– Поднимайся на последний этаж. Я там.

– Хорошо.

– И ещё: близко не подходи. Я буду стоять спиной. Не смей поворачиваться ко мне лицом. Поняла?

– Да.

Я поднялась на крышу. Ветер тут же растрепал мои волосы. Мужчина стоял у парапета, глядя на город. Высокий. В узких синих джинсах и лёгкой льняной рубашке. Я медленно стала приближаться.

– Ближе не подходи.

Я остановилась в нескольких сантиметрах от него.

– Это тебе, – сказала я, вытянув руку с прямоугольником красного бархата перед его лицом.