37 копеек

Продавец долго на нас смотрел с сомнением, всё же сумма для пацанов великовата, не было бы скандала с родителями, но смотрящийся почти взрослым Ныряльщик, видимо, всё же был достаточно убедителен, хотя расплачивался именно я.

Приёмник извлечён из коробки и завёрнут в тёплый свитер, взятый вопреки сопротивлению — разгар лета же, какой свитер!? Ага, попробуйте, поспорьте с матерью, собирающего сыночка в дальнюю дорогу. Вот и я не стал.

В общем, по пуду на брата будет. Или около того. Да ладно, своя ноша не тянет.

Н-да, брата…

Вот он сопит чуть впереди, аж со спины видно — доволен как слон.

Считает, что я ему поверил, той пурге насчёт потери памяти у рыбачков, заведующей почтовым отделением, да и с Самсоновыми.

Прямо "День сурка" вперемешку с "Зеркалом для героя".

Нет, оно, конечно, возможно, особенно с учётом самого факта моего попадания…да даже двух, и Ныряльщика тоже.

Но ведь доверяй, но проверяй.

Вот я и проверил, вернее, понаблюдал да поанализировал.

И возникла у меня масса "во-вторых"…

Как должны бы себя повести те же самые рыбачки, внезапно поражённые склерозом? С учётом того, что они из органов, и на задании?

Ну уж явно не так, словно ничего не случилось.

А вели себя они именно так, то есть как и всю неделю до того — хлопотали у палатки, ловили рыбу с берега и с надувной лодочки, готовили что-то на костре, купались. Отдыхали, в общем. Причём оба, никуда не исчезая. И без каких-либо признаков беспамятства или беспокойства. Уж что-то бы да изменилось, в такой, мягко говоря, неординарной ситуации.

И с почтой не всё гладко.

Секреты какие-то, пароли…

Нет, я вполне допускаю, что в СССР что-то подобное было, даже наверняка. МВД и КГБ имели достаточно разветвлённую сеть сексотов, как-то связываться им с кураторами надо было, да и сами служащие всяких контор, а уж медики, почтовые работники, да много кто, были обязаны информировать просто по инструкции служебной.

Но чтобы тётя Вера, заведующая нашей почтой, на кого-то разоралась? Да ни в жисть не поверю!

Добрейшая женщина лет, 50-ти, одинокая. Она даже голос никогда и ни на кого не повышала. Более того, почта была одним из любимых мест, куда мы частенько целыми компаниями заглядывали просто так.

Ну не просто так, а на почту конкретно — за сургучом.

Это ж было как интересно наблюдать — вот палочка сургуча опускается в миску, стоящую на постоянно включённой плитке, и тут же превращается в коричневую блестящую лужицу.

Хитрой ложкой на длинной изогнутой ручке сургуч зачёрпывался, и шлёпался на перекрещивающие посылку бечёвки, или на клапан заказного письма. И тут же удар штемпелем, и на бесформенной кляксе буквы и цифры.

Завораживающее действо. А запах нагретого сургуча! Ничуть не менее памятный, чем запах смородинового варенья, или свежеиспечённых пирогов…

Так что Ныряльщик темнит и тут, ну или даже не знаю.

В принципе, я бы решил, что он всё это выдумал, неясно, правда, с какой целью, если бы не Самсоновы. Он ведь действительно жил у них! Как можно было пустить совершенно чужого человека, пусть даже и подростка?

Хотя, если подумать… Дядя Валера, он ведь не просто водила. КРАЗ, на котором он работает, единственный в деревне. Остальные на ЗИЛах да "газонах" рассекают. А КРАЗ доверили не кому-нибудь, а целому парторгу. Не освобождённому секретарю, а лидеру, так сказать, первичной ячейки, бригады. Так что приказать ему по партийной линии вполне могли, вполне. Надо, мол, и всё тут, интересы партии и государства, именно в таком порядке.

Заодно становится ясно, почему Светке запретили к нему приближаться — дочь родная всё же, а на как что неладное случится?

И начитанный участковый, обладающий удивительно аналитическим складом ума, да вдобавок сумевший убедить начальство или "смежников" в том, что это не бред, как-то подозрительно выглядит.

Хотя тут как раз может быть и правда — действительно, зацепился на одну несуразность, потом по цепочке дальше, а принципа Оккама ещё никто не отменял.

В общем, всё вяжется, всё объясняется. Ну пусть не всё, но многое.

И получается тогда интересная картина — как ни крути, а я под колпаком.

Вот только почему это меня почти не волнует?

Да потому, наверное, что сам уже начал путаться в причинно-следственных связях.

Ныряльщик спас меня, после того, как сам же и послужил причиной того, что я чуть не утонул. При этом едва не утонув сам, но только на год раньше. И при этом став моим… как же всё-таки назвать его? Дублем, копией, слепком… Но не полным, а с накопившимися за год различиями.

Загогулина, одним словом, понимаешь ли.

Ну ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Сейчас ясно одно — меня зачем-то нужно было вытащить из уже ставшей привычной среды, и какое-то время заставить провести в чужом месте. Кому нужно, и зачем? А фиг его знает…

Вот так, за раздумьями, и дошли до деревни. За час где-то, и даже ни разу не передохнув.