37 копеек

— А знаешь, я что подумал. Интересная штука выходит — мы не можем ничего изменить, по-крупному, я имею ввиду, ну там Гагарина спасти, или ещё что… и в тоже время менять свою жизнь вроде не запрещается. Ну сам помнишь — квартира, цыганка, козёл этот Коленька Никитин… да много чего.

— Ну да. Нам не дают, но и нас трогать не позволяют. Мистика какая-то.

— Скорее всего не мистика, а…

— А кто? Инопланетяне, вселенский разум, или просто побочный эффект чего-то? Эксперимента, например, или явления или процесса природного.

— Не знаю, даже и гадать не буду. Ладно, пойдём, голубцы болгарские разогреем. Или яишницу пожарим, или и то, и другое. Любишь голубцы-то?

— А ты?

— Да ладно, шучу я. Пойдём.

— Погоди. Ты вот что, попросись у матери со мной в деревню ко мне, ну то есть к Юрке, поехать, а? Я знаю, она отпустит. Не знаю почему, но мне это важным кажется.

— Можно и съездить. Попрошу.

Мать отпустила меня без возражений, даже не спросила, на сколько. Привыкла уже, что достаточно взрослый, несмотря на свои 11 лет. Да и недалеко — в соседний район. Пятьдесят километров до Ростова, да от него ещё двадцать, рядом. Да и Ныряльщик на моём фоне казался старшим братом. По возрасту и размерам. Попросила только звонить хотя бы раз в несколько дней, на телефон в ординаторской.

И мы на следующее утро поехали.

15. В гостях

Утренним автобусом до Ростова, это меньше часа, а потом можно либо на автобусе, и тогда останется только пройти от поворота с трассы М-8 пару километров в сторону, до деревни, либо на электричке. С электричкой не так удобно — придётся возвращаться пешком, от станции до поворота ещё набежит километра два.

Правда, идти там будет интересно — через берёзовую рощу, памятник природы. Ну по крайней мере так на указателе написано. Честно говоря, в XXI веке на памятник эта роща как-то не тянет — замусорена изрядно, да и деревья не очень здоровыми выглядят.

Но сейчас, за полсотни лет до, она просто роскошна.

Нет, следы человеческого присутствия есть, но именно что следы. Даже мусора почти не видно, так, изредка блеснёт в траве жестяная банка, или бутылка. А вот пластикового мусора нет совсем. Да оно и понятно, не время ещё ему.

Несколько излюбленных мест для кострищ, да редкая сеть пересекающихся, почти ненатоптанных тропинок.

Самая старая часть рощи — западная. Примыкающая к посёлку и к железнодорожной станции. Там деревья высокие, с корявой бугристой корой, а вот дальняя часть, восточная, состоит из гораздо более молодых берёзок, и поэтому там летним днём можно буквально ослепнуть от сияющего на белых стволах солнца. И одуреть от запаха земляники, в изобилии растущей опушке.

Мы идём по самой широкой тропинке, что ведёт от станции мимо бывшего стрельбища через Рощу разлуки и Рощу любви — именно так называются её части.

По приметам, парочки, когда к свадьбе дело — идут в одну сторону рощи, а перед разводом — обязательно в другую. Не знаю, так ли это, но посидеть на горке в центре рощи, глядя на проходящие то в одну, то в другую сторону поезда, желающие всегда находились.

Все наши вещи в рюкзаках — у Ныряльщика рюкзак старый, выгоревший, неопределённого цвета, а у меня — новенький, чёрный с жёлтыми вставками и красной оторочкой клапанов и карманов, с широкими лямками с регулируемой длиной, с дополнительным ремнём, позволяющим фиксировать его на поясе.

ГДРовский, купленный мной год назад в магазине за 18 рублей — дороговизна неимоверная, потому и не опередил никто.

То есть желающие-то были, но не за такие деньги.

А я как увидел, сразу решился. Потому что в первой своей жизни такого чуда у меня не было, обошёлся обычным семирублёвым.

Идём небыстро, почти не разговаривая.

Во-первых, рюкзаки набиты довольно плотно, и не только вещами — одеждой там, обувью… Хотя вся дорога от силы пятьдесят километров в одну сторону, но тащим мы и кучу бутербродов, пирожков и прочего съестного, наготовленного будто на полярную экспедицию.

Даже десяток холодных котлет, пожаренных с картошкой, присутствуют. Да ещё литровая бутылка молока, да несколько с лимонадом, да килограммовый, не меньше, кулёк с моей любимой халвой.

И ещё приёмник, да не абы какой, а ВЭФ-201, тот самый, легендарный, мечта всех мальчишек 70-х, выпуск которого только-только начат в Риге. Семь диапазонов — длинные волны, средние, и пять коротковолновых, стильный и строгий дизайн, вполне смотрящийся и через десятки лет, питание от шести батареек ("круглых") или от сети, через помещаемый в батарейный отсек блока. Дорогой — аж 99 рублей. Но зато я в этот раз реализовал очередную мечту.

Купил его в Ростове, в магазине в торговых рядах, что у автовокзала. Это уже потом автовокзал и железнодорожный были сведены в единый комплекс, а пока автостанция в самом центре, у стен Кремля.

Ростовского, того самого, где скоро будут сниматься эпизоды "Ивана Васильевича". Стрелецкий бунт, отправка войска на Изюмский шлях, погоня…