40 градусов в тени

На этом аудиенция закончилась. Игорь, прежде всего, связался с Чебоксарским тракторным, БелАЗом, заводом погрузчиков в Могилеве и предварительно договорился о поставке в США машин без двигателя и коробки передач. Относительно недавно, во время эпопеи с израильским концерном оборонной промышленности, он уже побывал на этих предприятиях, и тамошние коллеги уже четко представляли задачу. Разница была только в том, что вместо Израиля была Америка и за поставленный продукт платились деньги. На втором этапе Игорь с Дэвидом посетили американские фирмы «Камминз» и «Аллисон», благо их штаб-квартиры находятся в одном месте (город Колумбус, штат Индиана), и обсудили предстоящее сотрудничество с ними. Игорь также съездил на открытый угольный разрез, принадлежащий компании Грэхема, и ознакомился с условиями испытаний.

Профессор чувствовал себя на седьмом небе. Ему было чрезвычайно комфортно и приятно работать с американцами. Они действовали четко, ясно, деловито, уверенно, без лишней болтовни и демагогии – не темнили, не крутили, не преувеличивали свои возможности. Игорь увидел, что лень не совместима с американским национальным характером, что американцы дружелюбны и открыты к взаимодействию с коллегами. Что полностью совпадало со взглядами профессора и резко отличалось от ситуации в Израиле, так это нелюбовь американцев к некомпетенции. Также, в отличие от израильтян, они не считали, что весь мир перед ними в долгу.

Профессор увидел и услышал, насколько, буквально везде, американские специалисты относятся уважительно к советской науке и технике. В общем, обстановка была полной противоположностью Израилю. Если для Израиля профессор и многие другие специалисты-эмигранты из СССР были в те годы нищими попрошайками, непонятно что делавшими в Союзе, то для американцев они были людьми, создавшими в кратчайшие сроки мощнейшую промышленность и вооруженные силы, включая атомное и водородное оружие, баллистические ракеты, атомные подводные лодки и др., которым США противостояли в течение многих лет.

Огромную роль для Игоря играл и такой психологический фактор, как пространство. СССР был огромной географически страной (как ни крути, шестая часть суши), и профессор побывал почти везде на советском пространстве. Он также видел гигантские сооружения вроде Красноярской ГРЭС и Саяно-Шушенской ГЭС, огромные заводы (например, на ЧТЗ было шесть главных конструкторов и около восьмидесяти тысяч работающих), рудники, лесозаготовки и первое время буквально задыхался в Израиле, будучи не в силах избавиться от ощущения жизни, ну, если не в клетке, так в зоопарковском вольере. На протяжении всей жизни в Израиле он вспоминал слова первого посла России в Израиле – мудрого Александра Бовина, сказанные в самом начале его каденции. Когда в одном из интервью в начале 1990-х Бовина спросили: «Чего, по вашему мнению, больше всего не будет хватать в Израиле бывшим советским евреям?» – тот ответил: «Масштаба!»

Маленькое земельное пространство, бедная природа, недоразвитая дорожная сеть, отсутствие железнодорожных и водных путей, размеры предприятий определенным образом влияют на психологию жителей. В характере израильтян, кроме почти повальной «шмуликоватости» (изрусский фольклор – словообразование из популярного израильского имени Шмулик и слова «жулик»), наблюдалась определенная узость мышления и страстное желание бить себя в грудь и бахвалиться по всякому поводу и без оного.

В Америке впервые после эмиграции Игорь ощутил себя в своей тарелке. Позже примерно такое чувство он испытал в Китае и Индии. Конечно, профессор бывал и в маленьких высокоразвитых странах Европы, вроде Голландии или Бельгии, но там малые размеры этих стран компенсируются их открытыми границами с другими европейскими государствами и вся Европа воспринимается как единое пространство.

Как-то налаживался быт. Штаб-квартира компании находилась примерно в пятнадцати километрах от отеля Игоря, Дэвид забирал его утром и привозил вечером. Сам он жил в Бирмингеме с отцом – профессором химии в местном университете. Отец Дэвида был евреем, предки которого прибыли в Америку еще в XIX веке, а его мать – сестра Саймона – была американкой и умерла лет за пять до описываемых событий.