40 градусов в тени

При разговорах со многими кубинцами Игорь не слышал жалоб на бедность, а главная мысль выражалась советской частушкой: «С неба звездочка упала прямо милому в штаны, ничего, что всё сгорело, – лишь бы не было войны». С подобной ситуацией Игорь столкнулся уже много позже в Израиле, где существовал культ армии, а единство, да что там единство, существование израильского народа обусловливалось исключительно наличием общего внешнего врага. Правда, на Кубе, в отличие от Израиля, Кастро опасался того, что влияние военных элит опасно для существования самого государства, и, например, в 1998 году, по обвинению в коррупции к смертной казни был приговорен ряд высокопоставленных генералов кубинских вооруженных сил. Но нельзя не заметить, что важную роль в оригинальности кубинского строя сыграла личность Кастро, который никогда и никем не был обвинен в коррупции.

Оставшееся время пролетело мгновенно, и Игорь начал собираться домой. Он оставил Росите велосипед, газовую плитку с баллоном, подарок для отца – советские часы «Секунда» с автоматическим заводом (Игорь привез их как запасные) и все неконвертируемые песо.

Эрнесто отвез его на такси в аэропорт и отправил на том же музейном самолете в Гавану. В Гаване у Игоря образовался большой, восьмичасовой перерыв между рейсами, он сдал чемодан в камеру хранения и поехал в город. Здесь масштабы были уже совсем другие в сравнении с Сантьяго. Игорь прошелся по бульвару Прадо со множеством отелей, кафе и живописных колониальных домов с внутренними двориками, галереями и балконами, посмотрел под Гаваной символ кубинской революции – яхту «Гранма», побывал в нескольких костелах с прекрасными витражами, посмотрел пляж Санта-Мария. Надо сказать, что во время революции не была закрыта ни одна церковь и проявлялось уважение ко всем религиям. Обращало на себя внимание большое число праздно шатающихся по улицам людей: они сидели на ступеньках, на стульях, вынесенных из домов, или просто стояли, прислонившись к стенам.

Долетели до Москвы без приключений. Утром Игорь был в Шереметьево, переехал оттуда в Домодедово и вылетел в Челябинск. Поездка очень расширила кругозор Игоря и, несомненно, повлияла на его мировоззрение. Позже на полученные сертификаты они купили кассетный магнитофон «Шарп», несколько пар туфель Дане, ей же – английский купальник, отрез на платье и кое-какую бижутерию.

По возвращении превратности судьбы толкнули профессора в Союзе на участие в технико-политической игре, которая могла плохо для него кончиться. Дело в том, что в качестве объекта производства на Чебоксарском тракторном заводе изначально рассматривались три варианта: семейство промышленных тракторов с двигателями мощностью 220, 330 и 500 лошадиных сил, разработанное «гражданским» КБ ЧТЗ, и примерно такие же – семейства тракторов японской фирмы «Комацу» и американской фирмы «Катерпиллер».

Еще на стадии проектирования новая нетипичная компоновка челябинских машин вызывала много вопросов. Кабина трактора была вынесена вперед и установлена сразу за бульдозерным отвалом, в то время как двигатель и прицепной рыхлитель устанавливались сзади. При работе бульдозера грунт и особенно скальная порода пересыпались через отвал и ломали стекло кабины. При рыхлении водитель не видел стойку рыхлителя, что резко осложняло управление. Проектную документацию видит обычно довольно узкий круг специалистов, среди которых мнения разделились. Одна, наиболее многочисленная группа поддерживала ЧТЗ, другая понимала ущербность предлагаемого решения, но молчала, «задавленная» авторитетом завода, и только Игорь с Барановским осмеливались вслух критиковать заводское семейство и предлагать покупку лицензии на производство зарубежных тракторов, ссылаясь также при этом на опыт ВАЗа. Их всячески пытались сломать, и дело доходило до публичных обвинений в преклонении перед Западом, в полном соответствии с практикой сталинских времен.

Позже, когда профессор уже возглавлял испытания тракторов «Комацу» в Ереване и участвовал в испытаниях тракторов «Катерпиллер» в Якутии, их с Барановским уже прямо обвиняли в том, что они были «наемниками империализма». Олег, муж учительницы дочки профессора в музыкальной школе, был полковником КГБ и занимал важный пост в иерархии в Челябинской области. Когда как-то Игорь рассказал ему историю с обвинением в части «наемничества», то Олег, смеясь, сказал:

– Не обращай внимания, это мы решаем, кто тут наемник империализма, а кто нет. И отлично знаем, что тебя «купили» за модель трактора «Комацу», подаренную тебе на сорокалетие (эта модель трактора до сих пор украшает кабинет профессора в Израиле), а Барановского – за маленькую фотокамеру «Олимпус». Ну очень дешево! Будут еще болтать такое, скажи мне!