40° по Валентину (СИ)

«Ты сос вем уже?» — написал Валик, не попадая в буквы.

«Ага, значит, не спишь. Нравится?»

«Нет», — ответил Валик искренне, потому что член, не в пример Макарову фейсу, был страшненьким. Такой и людям стыдно показать. Не член, а грибочек. Еще к тому же и неаккуратный.

«Круто, что нет. Потому что это не мой. Он c инета. Если не ответишь, придешь или нет на тусу, пришлю свой».

Валик откинул голову в негодовании, стукнулся затылком об стену и вновь глянул на экран. Написал, что не может прийти, потому что едет с родителями к бабушке. Стер. Подумал, это больше похоже на детские оправдашки, написал просто: «Не смогу, извини». Стер «извини», посидел, пялясь на аватарку с ухмыляющейся рожей, стер все остальное.

«Что ты там пишешь три часа? Все, я высылаю».

«Я приду!»

Он едва успел напечатать этот ответ, как через несколько секунд телефон пиликнул, и Валик зажмурился. Но потом пересилил себя и посмотрел. Этот ебанат прислал ему фото большого спелого банана.

«Завтра напишу. Сладких снов, принцесса».

И стикер — огромное бьющееся сердце.

— Да на хуй ты пойдёшь! — воскликнул Валик обреченно.

Сдернул очки, бросил телефон на пол и отвернулся к стене.

Мама разбудила его в шесть утра.

— Валёчек, вставай, умывайся! Ты вещи сложил? — собирая волосы в пучок на ходу, спросила она, щелкая выключателем.

Валик ненавидел не так много вещей в своей жизни, но больше всего он не переносил громких голосов и электрического света в шесть утра. Он искренне завидовал людям, которые просыпались налегке и через десять минут уже были готовы к жизни и общению с другими людьми. Валик же просыпался поэтапно — сначала выключал будильник, затем еще полчаса лежал в кровати, смотря в окно и шевеля пальцами на ногах, потом еще минут десять сидел, зевая, и только после этого шел умываться. Полностью просыпался он все равно после чашки кофе, а окончательно уже в общественном транспорте, потому любой звук до звонка будильника воспринимался им как раздражитель.

— Я не поеду, — проговорил Валик в подушку.

— Что? — мама подошла ближе.

— Я не поеду. Я уже пообещал Антону, что приду.

— А как же бабушка? Она так ждет!

— Второго января приеду на первом автобусе.

Мама поджала губы в своей любимой манере, собираясь сказать что-то, но потом ее осенило:

— Ты меня обманул! Ты ведь к своей девочке идешь, да? У вас романтический вечер, да?

Валик оторвался от подушки:

— Чего?

— Я понимаю, с кем Новый год встретишь, как говорится… Только одно прошу, Валечка, — она понизила голос и перешла на доверительные интонации: — Не торопитесь, ладно? Всегда успеется, вы еще молодые, нужно изучить друг друга подольше, осознать, готовы ли вы воспитывать ребенка, если случится то, чего мы с папой опасаемся…

— Мам, не волнуйся, — произнес Валик, лишь бы она поскорей отстала. — Обещаю, что тебе не будет за меня стыдно.

«В этом году», — чуть было не добавил он, вспоминая руки Макара на своем животе.

Уехали родители на час позже, чем планировалось, поскольку Варя капризничала, не хотела надевать теплый комбинезон, и папа некстати потерял на кухне ключи от машины, которые нашлись на холодильнике, когда мама начала терять терпение. Как только за ними закрылась дверь, Валик залез под одеяло, досыпать, и лучше б этого не делал. Сны под утро и так всегда наскакивали дурные, а тут еще, наложившись на эмоции и подавленные желания, расцветились всеми оттенками голубого. Сюжета там, как в стандартных мокрых пубертатных видениях, не имелось, зато ощущений было с лихвой, хоть про запас на подрочить откладывай: руки, губы, языки. Всё вместе и по отдельности, почти то же, что случилось вчера, но похабнее и откровеннее. Там Макар все же добрался до его члена, и когда это случилось, Валик со всхлипом кончил. В боксеры. Без рук. Раньше, чем проснулся.

— Охуеть теперь, — произнес он тем же тоном, каким послал вчера Макара на сон грядущий.

Трусы отправились в стирку вместе с пижамой и лишними мыслями — сегодняшний день Валик мог посвятить целиком себе. Он не спеша принял душ, не спеша позавтракал, пропылесосил квартиру, сходил в ларек у дома, стараясь не смотреть на голубей, которые курлыкались под ногами, купил там вредную фигню в виде сырных кукурузных шариков и колы, нашел на компе видео с «Титаником», удобно устроился на диване и щелкнул мышкой. Он обещал себе, что не посмотрит в телефон, если тот пикнет, но все равно разблокировал экран, когда высветилось сообщение.

«Чо делаешь умник?»

На экране ноутбука Джек рисовал Розу. Смотреть на это Валику всегда было неловко, потому что Роза краснела очень правдоподобно, поэтому он напечатал, предугадывая вопросы: «Смотрю фильм. Титаник. Да, старый».

«Это там, где ебались в машине, а потом тот чел утонул?»

«Он самый. Только там не об этом».

Макар, видимо воодушевившись, что отвечает Валик сообщениями по нескольку слов за раз, написал: «Ну да, не про это. А про то, как чел утонул».

«Только не говори, что эта жирная корова могла подвинуться».

«При чем тут корова. Кто у нее разрешения спрашивал? Захотел бы — залез. Не утопли бы. Хуйло, а не мужик».