438 дней в море. Удивительная история о победе человека над стихией

Когда китовая акула отплывала от лодки, Альваренга смотрел с благоговейным страхом, как ее тень растворяется в морских глубинах. Потом животное возвращалось, преследуя косяки рыбы на поверхности, прижимало их ко дну лодки и втягивало в себя добычу. Пасть ее распахивалась во всю ширь, и туда без труда поместился бы весь косяк целиком. Поняв, что рот китовой акулы усеян щетками, похожими на зубья большой расчески, и осознав, что у животного нет зубов, способных оторвать плоть, Альваренга присоединился к лову. Он погружал руки в воду до плеч и замирал в ожидании, отслеживая добычу, пытающуюся ускользнуть от разверзнутой пасти. Улучив момент, Альваренга смыкал ладони. Это было совсем как ловить спинорогов, но только каждая рыбка вознаграждала его несколькими фунтами свежего филе. Завяленная или запеченная под лучами солнца, она была источником чистой энергии. Каждая рыба, помимо мяса, приносила еще один бонус: печень размером с человеческий кулак. Питательная, богатая витаминами и микроэлементами, она была залогом здоровья, и Альваренга смаковал ее, как шоколадные конфеты. «Я могу есть рыбью печень весь день, — рассказывает он. — Я молился, обращаясь к Богу: “Когда же ты, Господи, пошлешь мне рыбью печень?”»

АЛЬВАРЕНГА СТАЛ ПРИВЕТСТВОВАТЬ СВОЕГО ПОПУТЧИКА И ВСКОРЕ ПРОВОДИЛ МНОГИЕ ЧАСЫ, РАЗГОВАРИВАЯ С РЫБИНОЙ ЗА БОРТОМ. ОН РАССКАЗЫВАЛ КИТОВОЙ АКУЛЕ РАЗНЫЕ ИСТОРИИ. Гладил ее по крапчатой коже при каждом удобном случае. Как и раньше с трупом Кордобы, теперь Альваренга оживленно беседовал с океанским монстром. Радость иметь товарища, пусть это всего лишь рыба, подпитывала мир его фантазий. Теперь он был не один, и он даже спал лучше, когда слышал плеск китовой акулы за бортом. Альваренга остро, как никогда, чувствовал связь со своими родственниками: он воображал свою жизнь, какой она будет по возвращении на берег, если только ему вообще удастся вернуться домой. Он женится, заведет семью с кучей детей, купит дом с участком земли, на котором будет полно скота. У Альваренги не было никакого желания обустраиваться на суше — океан был его домом, — но он чувствовал стыд за то, что бросил свою семью. Он умолял небо дать ему последний шанс, возможность спасти отношения с дочерью Фатимой и со своими родителями. Отказываться от моря он не собирался. Рыбалка была его страстью. Однако он мог ездить из Мексики в Сальвадор по нескольку раз в год, проводить сезон штормов с Фатимой, а потом вновь выходить в море.

Дружба с китовой акулой возникла сразу же. Альваренга воображал, что он и плавающая за бортом рыбина были персонажами из Библии. Сальвадорец примерил на себя роль Ионы и вживался в нее с пугающей достоверностью, до галлюцинаций. Может быть, появление китовой акулы было проверкой его веры? Может быть, рыбина приплыла для того, чтобы проглотить и спасти его? «Что, если я сяду тебе на спину, — спрашивал он у своего попутчика, — отвезешь меня на берег?» — Отчаянно желая смены обстановки, Альваренга просил акулу отвезти его куда угодно — на сушу, в глубины океана — или взять с собой в кругосветное плавание. — «Я просил ее проглотить меня. Спрашивал: “Ты не кусаешься?” Иначе я бы не стал лезть к ней в пасть. Но если бы она согласилась не кусать меня, то что тогда? Тогда бы я еще подумал. Может быть, я бы даже прыгнул ей в пасть».

Альваренге так хотелось обрести долгожданное спасение, что он воображал, будто акула послана для этого. Однако ее пасть в подходящий для прыжка момент никогда не была открыта, и часто акула находилась далеко. Поэтому Альваренга решил, что прыгнет в воду, подплывет к ее морде и соскользнет прямо в горло. Но из-за других, более опасных и хищных акул он отказался от разыгрывания истории из Нового Завета в реальности. Сальвадорец боялся, что его просто разорвут на части до того, как он получит возможность увидеть изнутри желудок китовой акулы.

Гигантская рыбина помогла Альваренге преодолеть страх одиночества и частично исцелила от безумия, вызыванного ощущением, что он заперт в поясе лошадиных широт. Сальвадорцу нужен был товарищ, с которым бы он вел разговоры или успокаивал его во время вспышек молний, таких ярких, что казалось, будто они разрывают мир напополам.

Джейсон Льюис вспоминает, что те 30 дней, которые он провел в полосе штиля, были самыми ужасными из всех. «Молния бьет прямо в воду, — написал он в журнале, который вел, находясь в плавании. — Я видел своими глазами, как образуются эти грозы, видел их ужасную силу. Смотришь часами, как они приближаются, и все происходит так медленно. Это было просто ужасное место в эмоциональном плане. Дни безнадеги и отчаяния. Каждый день, прожитый там, казался неделей, а каждая неделя — месяцем, ну а месяц превращался в год».