45-я параллель

– Есть собаки, которые вам надоели? Отдайте!

Соседи Марии отдали им нескольких собак. Их зарезали на глазах у всех, отобрали, как показалось мужчинам, самые лакомые кусочки мяса. Остальное раздали бомжам.

Мария, в отличие от соседей, не видела начала этих событий, так как молилась у иконы Иисуса. Когда она вышла на крики, соседские собаки уже были мертвы. Пожилая женщина, перекрестившись, схватила вилы и кинулась на убийц: «Пошли прочь, слуги сатаны!» Мужчины испугались.

Об этом поступке Мария вспоминала с гордостью.

В ее дворике уживались собаки и кошки. Мария взяла у меня черного лохматого щенка. Назвала Рексом.

Подумав, что оставляю щенка в надежных руках, я поблагодарила ее и ушла.

Вернувшись в свой дворик, я увидела на скамейке маму, рядом с ней сидел дядюшка Шило. Он недоуменно щурился на оранжевые дипломы литературного конкурса имени Януша Корчака. Их прислали из Иерусалима за мои антивоенные рассказы.

Мама рассказывала соседу новости, а заодно угощала бутербродами. На хлеб с сыром дядюшка Шило набрасывался яростно, мял деснами в отсутствие зубов, кряхтел, отчего его худое и дряблое тело выглядело еще более тщедушным.

Эту идиллию прервало появление пенсионерки Зинаиды. Она опустилась на пустой край скамейки.

– Ой, что было, что было! – Длинными загорелыми руками соседка хлопала себя по коленям, обтянутым ситцевым сарафаном. Загар Зинаида получила, работая за еду на огородах зажиточных сельчан.

Я удрученно вздохнула, понимая, что сейчас услышу об очередном происшествии. Так и произошло.

– Ночью к нам пришла хозяйка квартиры. Она алкоголичка, – зачем-то пояснила Зинаида. – Вместе с другими алкашами хозяйка колотила в дверь. Антон выскочил, началась драка. Катались по ступенькам. Водочкин не ночевал у жены. Был у любовницы, что живет рядом. Он выскочил, а помимо нас подрались люди у ларька с водкой. Водочкин давай всех бить-материть. По одному запихивал буянов в служебную машину, кричал: «Твари! Вы мешаете спать!» Именно он развез их по местам ночлега…

– Места ночлега? – удивилась я.

– Да, – кивнула Зинаида. – Сараи, старые гаражи, свалки.

Я ушла, чтобы не слушать продолжение, а мама осталась сидеть с соседями.

Мой телефон зазвонил вовремя, чтобы я не сошла с ума.

– Приезжай. Ты сможешь добраться до города? – спросил Николя.

– Смогу.

– Жду, сестра.

Его голос, согревающий меня бархатистым сопрано, переливался сегодня новыми нотками, словно что-то случилось, о чем я не знаю, а он не хотел объяснять по телефону.

Через три часа мне удалось добраться до Ставрополя.

Николя открыл дверь и, пританцовывая, показал какой-то сверток. Ничего не поняв, я попросила его объяснить, зачем так спешила.

– Жди здесь, я сейчас, – ответил на это Николя и, оставив меня в коридоре, забежал в большую комнату и заперся.

Я включила свет. Электричество работало. Значит, появились деньги оплатить коммунальные услуги.

Николя вышел ко мне в футболке, которую я никак не могла разглядеть, потому что он кружился и плясал. На нем были изящные новенькие ботинки.

– Всегда о таких ботинках мечтал! – ликовал он. – Бенджамин был в Мадриде и купил их для меня.

Николя наконец остановился, и я разглядела на футболке руки, которые бережно держали радужное сердце.

– Очень красиво, – похвалила я. – Тебе идет!

Николя вертелся перед зеркалом, и рваные асимметричные пряди волос делали его невероятно похожим на детектива L из «Тетради смерти».

– Здесь изображено сердце в виде радуги. Ты знаешь, что так выглядит наш флаг?

– Да, ты говорил.

– Если бы спросили меня, – Николя задумался, – я бы не выбрал радугу.

– Почему?

– Я хотел бы, чтобы наш флаг был цвета неба, голубой, яркий, как небо ранней весной, падающее на тебя и всеобъемлющее… Вот таким он должен быть!

– Футболка отличная.

– Это правда, спасибо. Бенджамин еще прислал мне сандалии из натуральной кожи и джинсы с низкой талией.

– Он тебя балует!

– Мужчины будут влюбляться в меня до самой старости! – торжествующе заявил Николя. – Ты же знаешь, что почти все знаменитости были геями! Александр Македонский! Оскар Уальд! Чайковский!

Я присела на тумбочку и не мешала ему радоваться. Когда Николя вдоволь нахвастался, то позвал меня пить чай с гренками.

– Ты будешь носить это каждый день?

Николя погрустнел.

– Обувь буду, а футболку – нет. В таком виде на улицу показаться нельзя, сразу череп проломят. Но дома я буду каждый день подходить к зеркалу и мечтать о том, что наступит время, когда я окажусь в безопасной стране, где действуют законы и окружающие уважают геев. В такой стране можно не бояться за свою жизнь.

– Россия никогда не станет такой страной?

– А ты что по этому поводу думаешь?

Мне нравилось, что Николя стал веселым и перестал отрицать возможность уехать в Канаду.

– Тебе нужно сделать загранпаспорт, – настаивала я, достав из чашки дольку лимона и аккуратно прожевывая горькую корочку.

Николя любил порядок за столом, поэтому даже гренки ел ножом и вилкой, в отличие от меня, по-восточному отламывающей по кусочку жареный хлеб.

– Тебе долго делали? – спросил Николя.