48 минут, чтобы забыть. Книга 2

Таймер на стене громко тикал, отбивая ритм, но ничего не происходило. Хуже всего — стоять и ждать своего приговора, словно подсудимый. Коракс умел давить на нервы.

Металлические ворота закрылись, и темноту порезал пучок направленного света. На треногом стуле прямо передо мной лежал пистолет, и я протянул к нему руку. Вес у оружия был привычный. Полная обойма патронов. Значит, будет проще, чем я рассчитывал.

Пистолет давно стал продолжением моей руки, так что поразить пару мишеней не составляло большого труда. Главная задача в этом помещении — тщательно угол рассчитать, потому что комната слишком узкая — рикошетов не избежать.

Как вдруг свет загорелся. Я прищурился, моментально собравшись, и застыл.

У дальней стены на полу сидел тощий мальчишка. Его заношенная куртка свисала с острых плеч, которыми он подпирал стену. Примерно так выглядели мы с Артом, когда нас привезли в Эдмундс.

Парень поднял на меня взгляд, и чёрная чёлка упала на изогнутые брови. Я мог поклясться, он выглядел в точности как я сам.

Бред. Зачем Масксфилду запирать меня в комнате с ребёнком?

Я сделал к нему шаг, затем ещё один. Мой напарник ничего не предпринимал, продолжая разглядывать свои ботинки с высокой шнуровкой. Такие носили ученики Эдмундса. Значит, парень сирота или просто оказался не нужен собственным родственникам. «Его никто не станет искать», — подумал я. Кажется, он тоже прекрасно это понимал.

— Кто ты и за что здесь? — спросил я, но он не ответил. — Запретили говорить?

Юноша незаметно кивнул.

Сколько он тут уже просидел? Сколько его заставили просидеть здесь?

Таймер уже вовсю мигал красным, отбивая последние десять секунд. А юноша продолжал молча смотреть в пол.

Табло погасло, и наступила тишина.

Я обернулся спросить, что всё это значит, но двери оказались наглухо закрыты. И тогда я сам всё понял. Мы не выйдем из этой комнаты до тех пор, пока в живых не останется лишь один.

Пистолет в руке потяжелел раз в триста, потому что теперь не этот мальчишка оказался в ловушке, а я сам.

Мне казалось, что вот сейчас он зароется руками в волосы, сожмет кулаки и завоет, но парень медленно вытянул из ботинок длинные шнурки и, сложив пополам, принялся плести штоковый узел. Словно ничего не происходило. Только зрачки у него в полную радужку. И дыхание вдох через два. Рваное.

Его страх выдавал себя неосознанно, и я приоткрыл рот, чтобы сделать судорожный вдох сжатой глоткой.

Я присел напротив на корточки, не зная, что делать. В отличие от меня, мальчишка прекрасно знал, чем все закончится. И смирился, даже не пытаясь бороться со смертью, которая приняла его собственное лицо. Только повзрослевшее лет на десять.

— Покончи уже с этим, а, — тихо сказал он, крепче затягивая верёвку, и я готов был набросился на него за то, сколько уязвимости, боли и слабости прозвучало в голосе. Не было даже намека на злость или ненависть, когда враг высился напротив с оружием в руках.

И в этот момент я ясно осознал, почему оказался здесь. Максфилд хотел показать, каким я сам был когда-то.

Он зашифровал в этой комнате послание, потому что знал, что все это время я притворялся. Не отпустил прошлое, а просто спрятал ото всех за своими колючими заборами, по которым еще и ток пустил. Злыми ухмылками умело маскируя многочисленные ножевые на душе. И теперь, чтобы остаться в Кораксе, мне придётся уничтожить своё прошлое. Убить того забитого мальчишку в себе и перешагнуть через его безжизненное тело.

Я сделал глубокий вдох и снял пистолет с предохранителя.

— Закрой глаза, — скомандовал я парню, и тот послушно выполнил. Твердости хватило лишь на голос, для взгляда ее не осталось, поэтому я сам опустил глаза и добавил: — Не нужно тебе это видеть.

Я мог поклясться, что сквозь стены чувствовал, как довольно улыбаясь, полковник кивнул лаборантам, записывающим каждый чудовищный эксперимент в свои большие тетради. Наверное, мне не хватит целой жизни, чтобы до конца понять, что движет этими людьми. И я осознал, что ненавижу Коракс. Ненавижу каждую секунду, которую провел здесь, ненавижу тот факт, что сказал «хорошо», когда Джесс предложил уехать с ним — и ненавижу себя за это. Максфилд хотел, чтобы я не боролся со своим гневом, а принял его как свою силу? Да будет так!

Я сделал глубокий вдох и поднёс пистолет к собственному виску, ухмыльнувшись иронии. Шесть лет учился стрельбе, а теперь даже целиться нет необходимости.

И наступила такая тишина, что воздух, казалось, звенел, но я продолжал сидеть неподвижно, глядя на парня, который открыл глаза и в свою очередь молча смотрел на меня.

Разумеется, это был фарс. Максфилд не настолько глуп, чтобы собственными руками уничтожать бойцов, в которых столько вложено, а я не собирался играть по его правилам.

Дверь открылась, и комнату наполнил шепот. Я провалил задание, но мне было наплевать. Облегчённо выдохнув, я откинул пистолет в сторону и, опираясь на одно колено, начал медленно вставать, как вдруг прогремел выстрел.