4ec756ed4b403cd2f45a6d0b297e3a21

Сколько я ни мыла руки перед спешным выездом, пальцы кое-где еще противно липли друг к другу. Казалось, апельсиновый сок, который я всегда очень любила, теперь напрочь впитался в мою кожу. Пытаясь украдкой очистить руки смоченным в воде платком, я упустила, о чем сенаторы говорили в начале совещания. А когда наконец вслушалась в слова, то похолодела от ужаса.

— …вырезали всех…

— …поделом этим халиссийским псам!..

— …лучше так, чем опасаться ножа в спину, и пример Кастаделлы их убедил в этом!..

— …но всех? Даже женщин и детей?.. Кажется, это уж слишком… — заново обретя способность дышать, я расслышала растерянный голос Пауля Эскудеро.

— А что им оставалось делать? — стараясь перекричать остальных, воскликнул Хуан Толедо. — Они поступили правильно! На границе война, а остатки регулярных войск даже не могли выступить на помощь основной части армии! Если бы солдаты покинули столицу, оставив халиссийцев в живых, те взбунтовались бы, подобно нашим, и перерезали бы всех мирных жителей!

— Не спорю, это было оправданное решение, — нехотя согласился дон Леандро Гарденос. — Но боюсь, что оно приведет к плачевным результатам. Наши-то не оставят это без внимания.

Под «нашими» он наверняка имел в виду бывших рабов Кастаделлы. И Джай… боже мой, как воспримет эту новость Джай?! К своему стыду, последние несколько дней я была так занята своими апельсинами, что даже не приходила к нему на Арену. Поначалу, когда он метался в лихорадке из-за ожогов, я исправно сменяла Лей у его ложа, ухаживала за ним, поила и пыталась хоть как-то накормить. Но потом, когда Лей уверила меня, что он идет на поправку, я малодушно струсила и стала избегать встреч. Что я могла еще ему сказать? За спасение лошадей я его поблагодарила, но что дальше? Он так и не извинился передо мной за обман и весь этот ужас, который начался в Кастаделле… Могла ли я простить его, если он даже не заикнулся о прощении?

Я все ждала, когда он придет сам, но он не приходил. С болью в сердце я вынуждена была признать, что он больше во мне не нуждается. Принять эту горькую мысль, смириться с ней и жить с этим дальше.

А теперь оказалось, что из-за своих дурацких апельсинов я упустила нечто важное, что происходило в эти дни в Саллиде!

— А если наши рабы в отместку прирежут всех нас? — продолжал горячиться дон Хуан.

Я содрогнулась, представив себе такой исход.

— Они бы уже сделали это, если бы собирались, — снова возразил дон Леандро. — Но мои осведомители говорят, что наши рабы спешно группируются в отряды. Скорее всего, они выступят на столицу.

Значит, Джай уходит воевать?

— Донна Вельдана, — я снова вздрогнула от звука своего имени. Ко мне обращался дон Аугусто Месонеро. — Вы ведь часто видитесь со своим бывшим рабом, этим, как его, Вепрем…

— Не так уж часто, — неприязненно ответила я, задетая таким бесцеремонным замечанием.

— Но все равно, вы его знаете лучше нас, — настойчиво продолжал дон Аугусто. — Попробуйте выяснить, что собираются делать наши бунтовщики.

— Да, попробую… если увижу его.

— Кажется, он в последнее время постоянно ошивается на Арене. Может быть, вы изволите съездить туда прямо сейчас? Нам нельзя терять времени, мы должны понимать, что задумали рабы, чтобы выработать свой план действий.

— Они не рабы, — упрямо напомнила я. — Когда вы уже к этому привыкнете?

— Это мы еще посмотрим, — недобро ухмыльнулся дон Хуан. — Так вы поможете нам, донна Вельдана?

— Хорошо, я сейчас поеду на Арену.

Похоже, для меня заседание на сегодня окончилось. Вун еще даже не успел разнуздать лошадь, когда я снова вышла к карете.

— Госпожа? — удивленно произнес он.

— Нам необходимо немедленно съездить на Арену. Будь добр, Вун, отвези.

Но Арена встретила меня необычной пустотой. Кое-где там еще оставались люди, бросавшие на меня странно враждебные взгляды, но надо было быть слепой, чтобы не заметить: основная масса бойцов покинула здание, собрав даже нехитрые пожитки. Джая я тоже не нашла. На все мои вопросы о нем оставшиеся повстанцы лишь отмалчивались, отводя глаза.

Я объездила несколько мест, где, предположительно, мог быть Джай, но его не нашла. И если я спрашивала о нем у кого-либо, все дарили мне лишь неприязненные взгляды и молчали. Но во время объезда города я заметила нечто совсем нехорошее: в некоторых поместьях прямо средь бела дня орудовали грабители, под вопли хозяев забирая припасы и мелкий скот!

Да что происходит, в конце концов?!

Обуреваемая тревогой, я велела Вуну править к дому.

Дурные предчувствия меня не обманули: наше поместье грабили, как и другие. Хуже того: грабили те, кого я знала. Заправлял грабежом Эйхо, молодой парень, который нередко заступал на охрану нашего дома. Некоторые женщины возмущенно цеплялись за мешки с зерном и прочей снедью, некоторые просто стояли и растерянно наблюдали за творившимся злодеянием. Была здесь и Изабель, молча, с достоинством королевы взирая на то, как грабят ее дом. Ворота были распахнуты настежь: с них сбили замки и одну за другой выводили наших лошадей.