Читаем 5/4 накануне тишины полностью

отожми его до упора вниз. Откроется лаз, в котором висит шахтёрская старая клеть. Не бойся. Она тронется вниз, по тросам, если раскручивать лебёдку. Это тяжело, вы будете с Патрикеичем крутить её попеременно, сдерживая инерцию разматывания. Иначе, выпустив рукоятку, разобьётесь вдребезги.

На глубине в восемьсот метров клеть встанет. Вы увидите ржавые рельсы, они проложены в узком тоннеле. Когда кончатся рельсы, по правую руку вы найдёте трансформаторный ящик. Да, огромный трансформатор там стоит, в дощатой обшивке. От него надо идти, глядя вправо. На крепи, дальше, будет висеть счётчик — индикатор метана. Не обращай на это никакого внимания — он показывает сверхаварийный уровень газа. Так придумал и установил навечно Патрикеич, своими руками: зашкаливает, значит, прибор,

— молчать — мразь — развратник —

но дренаж там был проведён, как нигде, и скважины надёжно зацементированы. А для скапливающегося десятилетиями газа хорошие проложены отводы…


531

Однако тут раздался страшный грохот: бесы в энкавэдэшных фуражках упорно колотили в дверь и уже совали в щель свои мерзкие рожи.

— Ну вот! — громко расстроился отец. — Только человек начал давать искренние признания, как вы норовите всё пустить насмарку! Ну, нет у вас ума — и не прибудет.

Одна злоба да хитрость…

Взвизгнув, бесы исчезли.

— Они, вообще-то, глупые, — сообщил отец. — К счастью.

— Ты же атеист, — вспомнил Цахилганов. — А если для тебя нет… То нет и их.

— Разумеется, атеист! А как бы я без этого попал к ним в доверие?.. Но не отвлекайся. В пяти метрах от счётчика штрек кончается: перед вами будет глухая стена. Однако справа — низкий лаз, едва заметный. Ныряйте в него. Там на четвереньках проползёте метров сто. И пространство начнёт раширяться. Впереди себя ты нащупаешь ещё один рычаг… Слушают, сволочи! — вскричал отец и добавил, торопливо: — Ладно, остальное Патрикеич знает. Главное же для тебя — пробраться к пульту в самой лаборатории, в зал «Г», запомни. В залах «А», «Б» — там другое: биояды, геохимия и прочее. А геокосмика и биофизика — в «Г»… Над одним пультом — слабое свечение,

— кто — такая — Самокрутка — в — каких — отношениях — ты — с — ней — состоял — бабник —

оно работает в экономном режиме…


532

Отец задыхался от торопливости. Он пытался ослабить ремень на шее, хрипел и сипел, однако говорил без пауз:

— …Фосфорные лампы находятся под толстой защитой. Вариант первый. Ты нажимаешь синюю кнопку, она самая доступная. Это — кнопка ликвидации лаборатории, замыкается на отводы метана в ложном шахтном стволе. Взлетит всё дочиста: рванут атомные отходы.

И это будет самоубийство.

Да, ты не допустишь врага к советской информации. И выполнишь программу-минимум. Но… Но… Впрочем, ты понимаешь. Уцелеть вам с Патрикеичем не удастся.

О — блудных — делах — можно — короче!..

Цахилганов-сын поёжился:

— Понятно. Синяя кнопка — кнопка моей смерти. А «гнездо крамолы» в мире останется невредимым. Ну, разве что не усилится оно древнесоветской военной мощью. М-да. И зарезал сам себя. Вес-сёлый разговор,

так спел бы Самохвалов…

— Да не думай ты о таком пустяке, как собственная земная жизнь! — раздражился отец. — Хуже другое. Я не исключаю, что, чем-то наподобие метановых ходов, все атомные захоронения страны связаны между собой. Скорее всего — дремлющим электричеством. Захоронения осуществлялись не по нашей программе! И, судя, по долларовым вложениям…Нет гарантии, сын, что следом за ложным стволом не взлетят на воздух, по цепной реакции, целые города наши, и в первую очередь — Караган. За ним — Челябинск, Иркутск, Подмосковье… и пошло. А это…

Это…


533

— Армагеддон. Понимаю. Ещё веселее! — торопливо кивнул Цахилганов. — Головы Чудища сделали своё дело. Армагеддон в отдельно взятой стране нам обеспечен,

— беспечен — был — перестроечный — мир — ох — беспечен…

— Локального армагеддона на Земле не будет, — покачал головой отец. — Это — ядерная зима. Она накроет весь земной шар… Повторяю: таковы мои подозрения. Но здесь, в аду, ведя допросы мёртвых предателей, атомщиков, министров, я натыкался на косвенные улики. Их было предостаточно! Дремлющим электричеством связаны все… Остальное я записываю, поскольку — бесы… — отец негромко рассмеялся, — бесы безграмотны! Представь себе. Они очень сообразительны, всё слышат, и даже по движению губ, по краткому жесту могут определить, что думает человек, а вот читать написанное!.. Это только в аду обнаружилось. Даже бесы, которые прошли персонификацию — то есть, как бы жили, они… — всё хрипло смеялся отец. — Они занимали посты министров, писали, разговаривали на разных языках, но… Восстановившись в своей изначальной ипостаси, здесь, в аду, все навыки теряли…

Впрочем, люди неверно считают, что действуют они сами по себе:

и над ними — Промысл,

которого им никогда не понять.

Промысл свыше…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза
Люди августа
Люди августа

1991 год. Август. На Лубянке свален бронзовый истукан, и многим кажется, что здесь и сейчас рождается новая страна. В эти эйфорические дни обычный советский подросток получает необычный подарок – втайне написанную бабушкой историю семьи.Эта история дважды поразит его. В первый раз – когда он осознает, сколького он не знал, почему рос как дичок. А второй раз – когда поймет, что рассказано – не все, что мемуары – лишь способ спрятать среди множества фактов отсутствие одного звена: кем был его дед, отец отца, человек, ни разу не упомянутый, «вычеркнутый» из текста.Попытка разгадать эту тайну станет судьбой. А судьба приведет в бывшие лагеря Казахстана, на воюющий Кавказ, заставит искать безымянных арестантов прежней эпохи и пропавших без вести в новой войне, питающейся давней ненавистью. Повяжет кровью и виной.Лишь повторив чужую судьбу до конца, он поймет, кем был его дед. Поймет в августе 1999-го…

Сергей Сергеевич Лебедев

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза