500 миль до тебя

– Выпей воды, – посоветовал он, снимая с ее плеч одеяло. Занести его Ленноксу можно и завтра. – И побольше. А еще прими аспирин.

В этот момент Лисса готова была поклясться, что в воздухе проскочила волшебная искорка. С языка уже рвались слова: «Эх, была не была! Дай мне снова почувствовать себя юной. Верни мне бесстрашие, которое я утратила после всего, что видела. Верни беззаботность. Не хочу все время тревожиться, бояться и беспокоиться из-за того, что обо мне подумают окружающие. Просто подари мне сегодняшнюю ночь, светлую и теплую. Я хочу мужчину в килте, пару скрипок, бокал сладкого бузинного вина и танцевать, танцевать…»

Джейк прочел эти мысли в глазах Лиссы. Но он понимал – во всяком случае, догадывался, – что в этот момент на его месте мог быть кто угодно: ее охватило опасное, бесшабашное настроение.

Джейк вынужден был признать, что Лисса ему очень нравится. Меньше всего он хотел, чтобы она проснулась с гудящей головой, полная сожалений и стыда, а потом избегала его из-за одного безумного ночного порыва.

– Ложись спать, – велел Джейк. – Как-нибудь на неделе встретимся, попьем кофе.

Девушка ответила игривой улыбкой. Джейк торопливо отвернулся: а то, чего доброго, не выдержит и войдет с ней в дом. И кстати, это дом Кормака, напомнил он себе.

Увы, подумала Лисса, пытаясь почистить зубы: этот процесс вдруг стал для нее неожиданно долгим и трудным. Конечно, жаль, что она утратила способность покорять мужчин, но все же… Лисса выпила пинту шотландской воды, от чьей ледяной свежести аж дыхание перехватывало. И тем не менее сегодняшний вечер прошел прекрасно. Казалось бы, всего лишь скромные фермерские танцы в глуши, на берегу шотландского озера. Но для Лиссы они значили нечто гораздо большее.

А тем временем в пятистах милях к югу Кормак закончил прибираться в комнате отдыха. Ее однотонные стены смотрелись еще более уныло после того, как сняли ленты и задули свечи. От восхищенных гостей не было отбоя: все взахлеб рассказывали, как чудесно повеселились, приглашали Кормака выпить или (в случае особенно празднично настроенной группы испанских медсестер) подняться к ним в комнату. Без больничной формы девушки оказались знойными красотками, но Кормак отказался. Все это время Яззи жадно ловила его взгляд.

Макферсон вежливо растягивал губы в улыбке, а потом отправился к себе и лег спать. В ушах звучал бой барабанов, а перед глазами стояла присланная Лиссой фотография. Кормак попытался мысленно нарисовать ее портрет, но никак не мог ухватить суть.

В дверь кто-то робко постучал. Сонно моргая, он поплелся открывать. На пороге стояла Яззи. И внезапно на Кормака нахлынуло сразу множество чувств: одиночество, пустота, грусть, тоска по дому, растерянность. Поэтому он позволил Яззи войти.

Глава 8

Кормак не ожидал, что в Лондоне воцарится подобный зной. Просто смешно: в Англии жарче, чем в Испании! Почти как в… Но о военной службе Кормак вспоминать не хотел. С тех пор он не любил жару и относился к такой погоде с подозрением, будто ждал подвоха. А в лондонском воздухе и вовсе ощущалось напряжение. От мусорных баков исходило зловоние. Горожане высыпали на улицы, и в столице стало еще многолюднее. Пока что лондонцы умудрялись не вторгаться в личное пространство друг друга, но обстановка все больше накалялась. Из открытых окон машин грохотала музыка: рокочущие басы было слышно за милю. Компании молодых людей пили пиво, сидя прямо на тротуарах перед барами (внутри свободных мест не было). Иногда ребята вели себя агрессивно и орали на проезжавшие машины или провожали окриками девушек.

Все это действовало на Кормака угнетающе. Он даже не представлял, что лето может быть таким. В общежитии для медсестер кондиционеры отсутствовали, поэтому Кормак всю ночь спал с открытым окном. Вернее, пытался уснуть под вой полицейских сирен, шум вертолетов, громкие голоса и музыку. Вдобавок с улицы внутрь проникал запах барбекю.

Разве можно постоянно жить друг у друга на головах? Так и свихнуться недолго. Макферсон от природы был человеком спокойным, но даже ему подобная обстановка действовала на нервы. Пациенты стали капризными и постоянно жаловались: на жару, плохое самочувствие, работу медиков и вообще на все подряд. Те, кто не мог выходить из дома, страдали от духоты и мечтали о свежем воздухе, но где же его взять? Кормак старался быть особенно добрым и внимательным и не раздражаться, когда асфальт на дорогах почти плавился под колесами, а водители орали друг на друга. Любая пробка или авария грозили всплеском агрессии.

Кормак в первый раз заскучал по дому. Не радовали даже новые лондонские впечатления, хотя теперь он непринужденно прогуливался южному берегу Темзы и переходил через Тауэрский мост, совсем как местные жители.

Робби он не встречал целую неделю, хотя высматривал его каждый день. И вот наконец в одном из подземных переходов заметил свои старые кроссовки.

– Привет, – поздоровался Кормак.

– И тебе привет, – ответил Робби.

– Как дела?