52 упрямые женщины. Ученые, которые изменили мир

Одной из их первых задач как команды стала задача выяснить, сколько времени введенный диабетику инсулин длительного действия остается в организме. Ялоу и Берсон снабдили инсулин радиоактивной меткой, чтобы иметь возможность наблюдать, сколько он продержится в организме. Благодаря частому взятию образцов крови они получили ответ: слишком долго. Это был удивительный результат, поскольку он означал, что инсулин задерживается антителами, тогда как считалось, что молекулы инсулина настолько малы, что способны проскочить незамеченными для защитных систем организма[199].

Почему организм атакует введенный инсулин? Ялоу и Берсон проследили первопричину проблемы: она заключалась в несовместимости человеческого организма и вводимого гормона, который в 1950-х гг. получали из биоматериала свиней и коров. Хотя различия между инсулином человека и животных очень малы, антитела определяли, что это чужеродный инсулин, и преграждали ему путь. Открытие Ялоу и Берсона перевернуло давнее убеждение, а его данные стали решающими для врачей, лечащих диабет. (Сегодня инсулин синтезируется в точном соответствии с требованиями организма человека во избежание этой проблемы.)

Главным следствием эксперимента, впрочем, стало не знание об инсулине как таковом, а то, как они получили это знание. В ходе исследования Ялоу и Берсон измеряли интенсивность выработки антител вследствие введения гормона. Что получится, если посмотреть на процесс с противоположной стороны? Они случайно разработали способ измерения содержания гормонов в пробирке по антителам к ним. Этот процесс не требовал введения радиоактивного материала в организм и обеспечивал поразительную точность. Они назвали метод радиоиммунологическим анализом, РИА.

Вместе Ялоу и Берсон справились с исследованием гормонов и восприняли свое открытие РИА как выстрел стартового пистолета. То, что они узнали, позволило исследователям установить разницу между больными диабетом первого и второго типов; понять, каким детям поможет лечение человеческим гормоном роста; а также принимать решение, оперировать ли изъязвление или лечить медикаментозно; кто из новорожденных нуждается в лечении гипофункции щитовидной железы и многое другое. Хотя нововведение распространялось медленно, за десять лет метод РИА вдохновил ученых. Восемнадцать лет Ялоу и Берсон разделывались с одним гормоном за другим, лихорадочно готовя растворы и загружая в оборудование от 2000 до 3000 пробирок с интервалами в двадцать четыре часа.

К 1968 г., когда Берсон перешел в Городской университет Нью-Йорка, большая часть исследований на основе РИА была проведена. Тем не менее Берсон и Ялоу воссоединялись по вторникам и четвергам, чтобы до утра сидеть в лаборатории.

Берсона сокрушили два коварных удара подряд: небольшой инсульт в марте 1972 г. и месяцем позже сердечный приступ на научной конференции в Атлантик-Сити. Этот приступ убил его.

Берсон и Ялоу были так близки, что стали друг другу практически родными, и его смерть оказалась для Ялоу громадной потерей. Розалин не только лишилась друга и коллеги, но и боялась потерять положение в научном мире: на всем протяжении их партнерства именно Берсон представлял их тандем внешнему миру. Ялоу была сокрушена его смертью, но в то же время не хотела, чтобы интерес общественности к ее работе был похоронен вместе с Соломоном Берсоном.

Ялоу решила было подстраховаться, завершив образование и получив диплом врача, но после стольких лет, имея так много важных исследований на своем счету, передумала. Чтобы сделать себе имя – самостоятельно, – нужно было покончить с более чем двадцатилетним убеждением, будто их партнерство возглавлял Берсон (сами они всегда считали друг друга равноправными).

Единственной возможностью завоевать доверие научного сообщества, решила Ялоу, было еще больше увеличить и без того головокружительный темп деятельности. Она превратила восьмидесятичасовую рабочую неделю в сточасовую и назвала свою лабораторию Исследовательской лабораторией им. Соломона А. Берсона, чтобы ее статьи – шестьдесят за следующие четыре года – по-прежнему выходили с упоминанием его имени.

Ялоу знала, что ее работа с Берсоном заслуживает Нобелевской премии, но высочайшая награда в научном мире вручается только живым, а ее коллега уже умер. Ялоу, как всегда, не оставляла надежды. Каждый год она ставила шампанское на лед и наряжалась в день объявления присужденных премий, просто на всякий случай.

Осенью 1977 г. Ялоу проснулась среди ночи и уже не смогла заснуть. Как у нее было заведено, если не спалось, она отправилась на работу. В тот день она была там в 6:45 утра. Узнав о своей победе, Ялоу кинулась домой, переоделась и к восьми утра вернулась в лабораторию. Ей присуждена Нобелевская премия, но лишь в порядке исключения; позднее для присуждения премии оба исследователя научного тандема должны быть в добром здравии.