Читаем 58-я. Неизъятое полностью

58-я. Неизъятое

Берия молодец, при Берии была дисциплина! А как потепление — так начали телевизоры в коридоре ставить, общаться. Поэтому сейчас распущенность такая у молодежи, и убивают, и всё.

Тогда же применяли усмирительные рубашки… Ткань такая, холстовина. Его (заключенного. — Авт.) оденут, ласточку ему сделают, рубашку скручивают, потом поливают водой, и она начинает сжиматься… Больно, конечно. И били их там… Я ж по всем камерам ходил, я видал. А за что били? За поведение… Не знаю, за что.

* * *

Сталин — он суровый был, но у него была дисциплина. Если бы не Сталин, мы бы немца не победили. Когда умер — все плакали. Нет, я не плакал. У нас никто не плакал.

А после Берии бунты такие начались! Били окошки, стекла… У нас школа эмвэдэшная была рядом. Вызывают оттуда наряд, они приходят, усмиряют. Как? Физически. Бьют, да. А что Берию застрелили… Ну, я думал, он уже много наделал, и ему так и так придется расплачиваться. Вот был, допустим, Ежов. Сколько он посадил народу! А потом и его. Сталин их всех периодически убирал, прочищал себе путь. Политика была такая. Да она и сейчас такая. Я не знаю, было ли это справедливо, я как-то не думал. Это трудный вопрос. Не с нашими головами…

* * *

Как перестройка пошла — тут распущенность началась, дисциплины не стало. Да не в централе, по всей России! Горбачев сам не знал, че делал. Он как… враг народа, что ли?

Ну реабилитировали человека — обида-то у него осталась? Не, я ему не сочувствовал. Если он преступление сделал — он за него ответил. А если не делал — я таких не видал. Не знаю. Я этим не занимался.

А вообще… я в государственные дела не вступал, против Сталина ничего не делал… Посадить? Могли бы, конечно. Приходилось себя держать. Чего не знаешь — не говоришь. А как еще?

«Смотрю — замечательно красивая женщина идет»

Мне хотелось быть художником, но не получалось. Вот это все мои этюды, я с детства рисовал, мне вечно жена говорит: «Что ты дурью занимаешься? Бери лопату!»

Супруга моя тоже тама работала, в централе. Там мы с нею познакомились и вот мучимся целую жизнь (смеется).

Смотрю — замечательно красивая женщина идет. А я любил красивых женщин. И вот я, значит, к ней начал находить подход, что я хороший. А потом, значит, я ей понравился, что ли…

И началась любовь.

Константин Евсеев. 1960-е

А вообще… Пил я много. Она из пьяницы сделала человека. Пил. Я пил! А кто в молодости не пил? А потом война… Нам на фронте давали водку… В тюрьме механики пили каждый день… Привык.

* * *

Радости… Да какие у меня были радости? Вот, получил орден Трудового Красного Знамени, это была радость. Выход на пенсию — с одной стороны, радость, а с другой — думаешь: куда я уйду? Вниз покачусь… А на работе у нас не было ни радостного, ни интересного. Заключенные — они и есть заключенные. Бандиты.

ПАССАТИЖИ И ОТВЕРТКА

«Я политикой не занимался, в тюремные дела не лез. Вот мое — пассатижи и отвертка. В мое время мы с заключенными хорошо работали, а после Берии бунты такие начались! Громили окошки, стекла, их усмиряли — били, да.

А как перестройка пошла — тут распущенность началась, дисциплины не стало. Да не в тюрьме, по всей России! Горбачев сам не знал, че делал. Он как… враг народа, что ли?»

АЛЬГИРДАС ПУРАС 1930, КАУНАС

В апреле 1945-го еще школьником вместе с четырьмя друзьями арестован за связь с литовскими партизанами. Без суда отправлен в Печорлаг, где в 1946 году получил приговор — 10 лет лагерей. Работал на лесокомбинате, потом в механическом цеху. В 1954 году освободился, отбыв срок. Живет в Каунасе.

СТИХИ ЕСЕНИНА

Я когда вернулся с лагеря, стал интеллигент, у нас половина московского университета сидела, много литературоведов всяких… Один москвич очень Есенина любил и по памяти записал мне целую тетрадку стихов: «Анна Снегина», «Письмо матери». Я все это очень полюбил».

“ Мы, мальчишки, хотели, чтобы Литва была свободной, хотели за то бороться. Друг мой один и говорит: «У меня дядя есть, к нему вроде партизаны ходят. Поехали, вдруг к партизанам выведет». Ну мы и поехали впятером. Приезжаем, так и так, говорим, хотим с партизанами на связь выйти. «Хорошо, — говорит, — ребятки. Вы не спешите, будут вам партизаны». Поужинали, спать легли… А ночью пришли чекисты и нас пятерых забрали.