Полина
Бержере.
Я думаю, дочка, что нам с тобой обоим недостает авторитета… Кто-то идет. Это мать… Пойду повяжу что-нибудь на шею — без этого никак нельзя!Те же,
г-жа Бержере.Жюльетта.
Полина, какой ширины этот ситец?Полина.
Восемьдесят сантиметров.Жюльетта.
Восемьдесят, ты уверена?Полина.
Да, уверена.Жюльетта. Вот мама. Она сейчас скажет.
Г-жа Бержере
Евфимия
Г-жа Бержере
Полина.
Он у себя в кабинете.Г-жа Бержере.
Евфимия, скажите барину, что завтрак подан.Когда поздно завтракаешь, потом ничего не успеваешь сделать, день пропал.
Жюльетта.
Мама; после завтрака мы пойдем на бульвар?Г-жа Бержере.
Конечно… Скажи, Полина, ты все приготовила для прогулки? Не знаю, как это получается, но всегда тебе чего-нибудь не хватает.Полина.
Уверяю тебя, мама, я тут ни при чем.Г-жа Бержере.
Перчатки нет! Куда я девала перчатку?Жюльетта.
Вот, мама.Г-жа Бержере.
Нет, не та. Самое неприятное — это потерять перчатку.Бержере
Г-жа Бержере.
Полина, о чем ты думаешь? Яйца всегда разбивают с тупого конца.Полина.
А — почему?Г-жа Бержере.
Так принято.Бержере.
Так установлено традицией, ритуалом. Надо строго соблюдать ритуал. В Персии фанатики как-то осмелились разбить яйцо с острого конца. Это вызвало кровавую революцию. В одном Исфахане погибло сто восемьдесят тысяч человек.Полина.
Это правда?Бержере.
Во всяком случае, это правдоподобно. Обычно люди избивают друг друга по причинам такого же рода.Г-жа Бержере.
Ваши шутки неуместны… Как я могу воспитывать дочерей, раз вы высмеиваете все мои наставления? Издевайтесь сколько вам угодно, но, как сидеть за столом, я знаю. Моя мать была очень строга по части того, как надо пить или есть. У моего дядюшки Пуйи были превосходные манеры.Люсьен, что у вас на шее?
Бержере.
Как будто… платок.Г-жа Бержере.
Что у вас за дурная привычка, — в двенадцать часов еще не одеты! Мой отец с утра надевал выходной костюм… А тетушка Пуйи говаривала: «У нас в семье шлепанцев и в заводе нет, мы даже не знаем, что такое шлепанцы… Вставая с кровати, уже надевают ботинки. Шлепанцы хороши для лентяев». Вот дядюшка Пуйи и сделал блестящую карьеру и составил свой большой латинский словарь.Бержере.
Ага, значит, дядюшка Пуйи, раньше чем писать, надевал ботинки? Весьма похвально! Скажите: а когда он работал над своим большим словарем, он шпор не нацеплял?Г-жа Бержере
Бержере.
Нет, это весело и…Г-жа Бержере
Бержере.
Я тоже так думаю. Будь у меня вид получше, я бы, пожалуй, был не преподавателем латинской литературы на филологическом факультете третьеразрядного городишки, с годовым окладом в четыре тысячи восемьсот франков, а… В самом деле, кем бы я был?Г-жа Бержере.
Во всяком случае, растерзанный вид не дает никаких преимуществ.Бержере.
Да, одни только неудобства.Г-жа Бержере.
А куда прикажете его девать?Бержере
Г-жа Бержере.
Не так уж он вам мешает.Бержере
Г-жа Бержере
Бержере.
А котлета не дожарена, Евфимия, — совсем не дожарена.Евфимия.
Не велика беда, — сейчас поставлю на плиту!