621516

– Неделя, – сказал Шен, – Честер, оформите этот разговор собранием акционеров. Запишите, что я вынес предположение, что мой брат, – он поморщился от отвращения, – недостаточно компетентен для управления компанией и предложил ему выкупить его пакет акций. Запишите, что на обсуждение суммы я дал моему брату неделю времени. И если я увижу твой нос где-нибудь в неположенном месте, я тебе обещаю, братишка, твоя жизнь превратится в Ад.

Выходя, Шен услышал шепот. Он брел в кабинет отца, чтобы сесть за бумаги и начать их разбор, поэтому времени на то, чтоб расшифровать шепот, было в достатке. В конце концов, неясные слова брата превратились в конкретное предложение: «Моя жизнь и так – Ад». Шен сел за бумаги и попытался понять, как это предложение вяжется с историями про чудесную пасторальную картинку преуспевающего студента.

– Козлы, – он разглядывал фотографию, на которой старший Уилсон, его красавица-жена и маленький Шеннон позируют дорогому фотографу. – Все мы – козлы.

***

Дилан Задница Уилсон обосновался в небольшом кабинете, который когда-то использовал отдел развития, а затем, после того, как отдел развития расформировали за недостатком средств, превратился в кладовку. Шен готов был поставить сотню баксов на то, что уже на следующий день Дилан Уилсон потребует себе невероятный штат помощников, и очень рассчитывал на это. В суде представить такие красноречивые доказательства несостоятельности другого человека как… как мыслящего индивида – пара пустяков. Еще лучше, если Задница Дилан начнет разбазаривать полученные в наследство деньги.

Увы, но деревенский простофиля уселся за старенький компьютер, дважды за день попросил еду (нехитрые сендвичи и куриный бульон), глушил кофе галлонами и путешествовал по свечке компании исключительно на цыпочках, вежливо приветствуя всех вокруг. Нинэль быстро растрезвонила, что по лестницам может ходить наследник половины компании, об этом узнали все, начиная с секретарш и заканчивая начальниками отделов. Шен ходил мрачный и слушал рассказы о том, как мимо закрытой каморки Дилана туда-сюда партиями прогуливаются сотни человек. Каждый из них мечтал заметить загадочного наследника и помахать рукой.

Вечером, когда сотрудники разъехались по домам, Шен услышал стук в дверь.

– Мистер Уилсон, к вам мистер Уилсон, – объявила Нинэль. – Пригласить?

– И чего же он не выломал дверь? – вяло пошутил Шен. К вечеру от разбора чужих бумаг у него разболелась голова.

– Он сказал, что может подождать в приемной, пока вы не освободитесь. Говорит, что дело важное, но терпит. Позвать?

Шен широко улыбнулся. Окей, будем играть по чужим правилам.

– Передай, что я занят. Пусть зайдет через пару часов.

– Х-хорошо, мистер Уилсон.

Нинэль скрылась. Шен вернулся к бумагам. Отец так и не научился пользоваться компьютером. Умер с древней трубкой в кармане, где не было даже адресной книги. Держал номера в голове – единственное, чем он мог похвастаться за всю жизнь. Шен отцовскую страсть к цифрам не перенял, зато благодаря самодисциплине и умению обращаться с техникой всегда был в курсе происходящего вокруг.

Через два часа Нинэль снова постучала и повторила вопрос.

– Пусть заходит. И принеси мне кофе, – он подумал о брате, который два часа ждал его в приемной, и сердце его окатила волна усталой жалости, – два кофе.

– Хорошо, – Нинэль кивнул и скрылась.

Дилан Задница Уилсон выглядел заспанным. Шен с запозданием сообразил, что тот на ногах уже сутки.

– Ну и хаос у вас здесь, братишка, – с ходу заявил заспанный Дилан.

Шен с запозданием сообразил, что перед ним генетический потомок Свинюшки Уилсона. Хрена с два он будет жалеть этого увальня. Лучше удавиться, чем позволить себе теплые чувства по отношению к этому верзиле со взглядом боксера. Управлять компанией? Ему надо на ринг, в подполье, где на него поставят все, потому что только полный отморозок может так выглядеть.

– Стараемся, – процедил Шен в ответ.

Нинэль принесла кофе и убежала, одарив Нового Уилсона широченной улыбкой. Шен посмотрел ей вслед и сказал, обращаясь к закрытой двери:

– Шлюха.

День был настолько отвратительным, насколько может быть отвратительным день, следующий за смертью отца. В восприятии Шена этот день был худшим днем его жизни. И он мог позволить себе назвать шлюхой женщину, которая десять лет верой и правдой служила ему, а за каких-то несчастных двенадцать часов переметнулась во вражеский лагерь.

– Возможно, – Дилан безразлично пожал плечами.

Они посмотрели друг на друга. Внимательно, серьезно. Шен увидел в глубине чужих глаз отголоски собственного цинизма. Да, проверку ДНК здесь проводить бесполезно. Отец тоже был циником. Стопроцентным, дистиллированным циником. Таких людей на всю планету от силы с десяток. Дилан смотрел прямо и расслабленно, Шен уже отвык, что в его обществе кто-то может так себя вести. Дилану было чхать. На шлюху Нинэль, на компанию, на Шена, на их общего отца. Шен против воли улыбнулся. Да, в другой ситуации они бы стали друзьями.

– Зачем пришел? – спросил он.