621516

– Развод?! – парень с ужасом покосился на одноклассника. Может, он еще и жениться собрался? Или как там это называется?

– Да, конечно, с ребенком это будет дороже, но дольше месяца уйти не должно, – отозвался Игорь. – Предупреди, что съедешь.

Съеду?!

– Да, хорошо, – он услышал, как спокойно говорит это.

Рядом с проклятым футболистом все казалось само собой разумеющимся.

ОБЫЧНАЯ ЛЮБОВЬ

Михаил вышел на крышу бизнес-центра как обычно после обеда.

14:35 – время немножко угробить здоровье.

Охранник давно не обращал на него внимания и даже перестал выносить устные выговоры. Не его, конечно, прерогатива, но обычно хватало дежурного «ай-ай-ай» дяди Серёжи, чтобы сотрудники переставали нарушать дисциплину.

Михаилу, по большому счету, было всё равно.

На дисциплину, дядю Серёжу, «ай-ай-ай» и другие приветы социума.

Михаил был богом.

В прямом смысле.

***

Солнце с самого утра отдыхало за облаками, а в пасмурной атмосфере не так заметен был смог над городом – Михаил закурил, разглядывая мельтешащих внизу пчелок.

Скопления небоскребов «Москва-Сити» наводили на мысль о банальной метафоре про улей. Михаилу не нравились банальности, но здесь уж ничего не попишешь, слишком явно бросается в глаза сравнение. В разгар обеда с высотки особенно заметно, как начинает копошиться Улей.

Человечки сбегают вниз, поднимаются вверх на лифтах, подыскивают, где лучше припарковаться, выбирают, как бы успеть заказать ланч, слопать его и вывернуть без пробок.

Михаил смотрел сквозь стальные арматуры, сквозь бетон совсем свежих стен, сквозь тонированные стекла, сквозь тела и души, вглядываясь в самую суть.

И ему было тошно.

Улей. Утро, день, вечер, ночь – все по расписанию. Все в соответствии с графиком. Выполняют желания ленивых самочек, таскают домой бриллианты. И почти все трутни – потрахались разок и сдохли.

С небес полилась не предсказанная утренним прогнозом влага. Зонта с собой Михаил не взял. Так и стоял в белой рубашке, чуть приспущенном галстуке, с недокуренной сигаретой в руке. Смотрел вниз, куда с немыслимой высоты обрушивались дождевые капли. Трутни заворошились, стали сбиваться в кучки под козырьки зданий.

Ничтожества.

– Такие же, как я.

Михаилу стало совсем тоскливо. Город плакал, а вместе с ним и никем не замеченный бог на краю крыши небоскреба. Пепел, чудом избежавший столкновения с особенно крупными каплями, летел вниз вместе со слезами.

Бог чувствовал себя одиноким и несчастным посреди безликого Улья, в котором ему не нашлось места, потому что ни маткой, ни трутнем стать так и не удалось.

– We cannot reach any higher, if we can't deal with ordinary love*, – тихонько напел он себе под нос.

С любовью не складывалось. Казалось бы, чего проще – не видишь смысла в жизни, влюбись. Подыщи себе симпатичную музу или (двадцать первый век) муза, закрутись в водовороте смертной жизни, подыщи подходящую опору для существования, а там не заметишь, как куча полубогов начнет оспаривать свое право на трон. Уже хлеб!

Но любовь была, и уже неоднократно, и часто была она настолько «ordinary», настолько простой, что у Михаила сводило зубы от обыденности.

Не зря жалуются трутни, что быт затягивает. Еще как. Создай мир за семь дней, сдай заказчику, а потом управляйся с ним до Конца Света, да смотри, следи, чтоб детишки вели себя хорошо.

Он выбросил окурок с крыши небоскреба, провожая взглядом.

«Хоть бы кому на голову», – пронеслась в голове озорная мысль.

Пронеслась и тут же потонула вместе с окурком в налетевшем потоке воды. Ливень занимался нешуточный.

Может быть, вот так и нужно закончить все? После выкуренной сигареты, в разгар рабочего дня, на крыше высотки под уютный шелест потоков дождя?

Красивый, спокойный Конец.

– Эй-эй, братишка, ты чего творишь! – чужой голос отвлек его от мыслей об Апокалипсисе. – Эй, давай, отойди от края!

Михаил лениво обернулся, ничуть не заботясь о том, чтобы это было безопасно. Соскользнет – ну и пусть, так им всем и надо. Убьют своего бога, пускай потом расхлебывают. Дотянут как-нибудь до ближайшего Финала, не маленькие уже. Бомбу создадут или вирус, сообразительные достались.

– Эй, без паники! Смотри на меня! Смотри, во-от, я тут, рядом, так, давай руку… – спаситель, будь он не ладен, продолжал разглагольствовать.

Михаил в последний раз посмотрел вниз, мысленно плюнул каждому трутню-прохожему, а потом окончательно развернулся к своему «спасителю».

– Во-от, молодец, а то боженька за такое а-та-та сделает, – «спаситель» дружелюбно улыбался в надежде разрядить напряженную суицидальную атмосферу.

Михаил рассмеялся. Не хотел сначала, подумал, что слишком банально это – ржать над самим собой. Потом махнул рукой и захохотал. Черт с ним, пусть будет «а-та-та».

– Да я по жизни атеист, – вложив в голос как можно больше легкомыслия, отозвался бог, протягивая незнакомцу руку. – Михаил.

– Как архангел, – улыбнулся «спаситель». – Ну, а я – Пётр.

– Хорошо, что не Иуда, – продолжая смеяться, ответил бог.

***