621516

В огромной многоэтажке не было раздевалки (не рентабельно), так что приводить себя в порядок Михаилу пришлось в туалете. Петя не отставал – таскался хвостиком, радостно сообщив, что на работе сказался больным. Какая Михаилу разница?

Его, впрочем, изрядно повеселил расклад. Давненько за ним не бегали по причине того, что кому-то было дело до его жизни. До денег – да, проходили, до власти – припоминаем, до красоты и мастерства – редко, но случалось. И вот, пожалуйста, Петенька, которому приспичило трястись за жизнь незнакомого офисного сотрудника.

– Я, кстати, на пятнадцатом, – сообщил он зачем-то, когда помыл руки. Довольный, улыбка до ушей.

Сначала нервно справил нужду, то и дело поглядывая в сторону ненадежного спутника, потом помыл руки, а потом поделился. На пятнадцатом.

Великое, мать твою, достижение. На пятнадцатом.

– На тридцатом, – без особого энтузиазма отозвался Михаил. Офисная тема выводила его из себя даже посильнее баек на тему Крестовых Походов. Там-то дело уже прошлое, поубивали и утихли, а здесь все только начинается. Не за горами мега-корпорации, люди-рабы, искусственное бессмертие и прочая дрянь. Их и сейчас-то один бизнес-ланч интересует, да изредка вечернее порно, а что будет потом?

– Что, баба бросила? – Петр заинтересованно разглядывал загрустившего Михаила.

– Можно и так сказать, – хмуро пробубнил бог.

Баба, конечно. Он всегда думал, что смысл жизни – баба. И шлюха, к тому же. Сегодня одно, завтра другое, но чтоб кому дать толком – после свадьбы, а там хоть удавись от такого смысла. И тут же налево сбежит.

– Бабы такие, – покивал Петя. – Может по пивку?

Психиатр он, что ли? Доколебался до незнакомого типа, вытащил с крыши, теперь вот «по пивку».

– Может сразу в койку? – буркнул в ответ Михаил. Сам удивился, как резко прозвучало, но, и без Петеньки паршивое, настроение с ним в тандеме превращало бога в дьявола. Так потом и сочиняют байки.

Петр остолбенел и не смог произнести в ответ ни звука. Чудесно. Вот так и оставим.

– Ты тут постой пока, перевари, а я пойду. Приятно было, – Михаил махнул рукой на прощание и вышел из туалета. Мокрая рубашка неприятно липла к телу, а бесполезный галстук оттягивал карман брюк.

– Эй-эй, погоди! Стой! – Петенька догнал его в коридоре. – Давай по пиву, я в душу лезть не буду. Так просто посидим, поговорим за жизнь, ни о чем. У меня тоже херовое утро. Уволили. Думаешь, один, что ли, с крыши прыгать решил?

Михаил обернулся и замер. Петя вовремя затормозил, и только благодаря его реакции не произошло столкновения.

– Ты песни знаешь? – спросил зачем-то бог.

– Некоторые знаю, – пожал плечами Петя.

– We can't fall any further if*? – напел Михаил.

– We can't feel ordinary love, – отозвался Петя.

– Ладно, уболтал, пошли по пиву.

Черт ее разберет, этот «смысл жизни», может, наконец-то покажет грудь, а не задницу? Попка шикарная, конечно, только смотреть на нее десятилетиями напролет туговато.

***

– Какими судьбами в «Москва-Сити»? Кому полизал? – улыбнулся Михаил, когда надушенная бабушкиной «Шанелью» официантка принесла меню. Девушка на мгновение обомлела от услышанного, но потом взяла себя в руки и натянула на лицо улыбку. Первый тест на чаевые пройден, можно выходить на новый уровень. – Леди, а с вами в туалет сходить можно?

Петр ошалело таращился на своего «спасенного» приятеля, а девушка – хлоп-хлоп ресничками – одарила испепеляющим взглядом.

Вот и хорошо, на пару сотен добродетели уже проявила. В качестве заключительного экзамена Михаил вылил воду из стакана прямиком ей на обувь.

– Ой, неловко как! – воскликнул ангелок в фартуке, схватил чудом не разбившийся стакан и упорхнул переобуваться.

Даже не чертыхнулась, ну ты посмотри!

– Михаил, ну зачем же вы так с ней! – Петенька строго смотрел на собеседника. – Знаете, какая сложная у них работа? На чай нужно оставить.

Оставим, конечно, оставим на чай. И на детей оставим, и на долгую жизнь без болезней. Михаил про себя прикидывал, чего бы еще пожелать добродушному ангелу пищепрома, а Петр тем временем рассказывал о тяготах работы официантом.

Оказывается, Петенька в бытность студентом тоже подрабатывал. Таскал таким вот сухарям (намек, чего уж там, весьма прозрачный) дорогущий коньяк, а вечерами втихую доедал стейки.

– Ну, а в офис-то как попал? Мамка пристроила? – развязно уточнил Михаил, дослушав слезодавительную историю про то, как Петя прикармливал котят возле ресторана. Шутить про шаурму и живущих поблизости бомжей Михаил не стал – банально и лень. Лучше уж чего поинтересней выяснить. Про мамку, например.

– После стажировки! – возмутился Петя.

– Лет-то тебе сколько?

– Двадцать восемь.

– А зарплата какая? Тоже двадцать восемь?

– Михаил, почему вы на меня злитесь?! – не выдержал, наконец, тезка хранителя Рая. Гнев. Гнев – это хорошо, гнев – это всегда искренне и ярко. Михаилу гнев с некоторых пор нравился куда больше умеренности.