6748

Как только лодка стукнулась о мостки, Василий с радостью сказал,

–Приехали.

– Что верно, то верно. Только как назад пойдём?– спросил Арсений.

– А мы тебе сразу отходную закажем, чтоб сразу идти в Рай, чего тут святому задерживаться?– подшутил Лёха.

Шутки шуточками, но все понимали, что идти обратно по озеру никак нельзя. Идти по Бергу тоже, так это означало не только раскрыть всё дело, но отправить князя в досрочное изгнание. И то и другое было решительно не приемлемо для друзей, так как не позволяло им выполнить приказ князя и владычье послушание. Тут поневоле, пока крепили лодку к мосткам, все призадумались, и поэтому не заметили, как к ним подошёл сам хозяин.

Никита Захарьевич, что из Кучковичей был одет просто, по-домашнему, в шелковое желтое исподнее, поверх которого была надета парчовая рубаха, синего цвета в зеленых узорах, на рубаху был накинут бухарский халат синего цвета с черной изнанкой. На ногах были надеты сандалии из далёкого города Дамаска с серебряными пряжками, украшенными жемчугом среднего размера. Никита Захарьевича, что из Кучковичей, не любил показной и кричащей роскоши, поэтому обувь украшал лишь серебром и жемчугом, так чтобы было видно, что он человек со вкусом и не бедный. Васька, известный модник и щеголь, в тайне, боялся встретиться на Торгу с Никитой Захарьевичем, что из Кучковичей, так как подозревал, что если будут сравнивать красоту одеяний его и Никиты Захарьевича, то, скорее всего шепот восторга, и завистливые взгляды, будут идти в сторону Никиты Захарьевича, а не в его, не смотря на разницу в возрасте, красоту и стать.

– Ума нет, считай калека, а тут у троих ни одного золотника ума, считай, вообще, бедствие. Чего по воде пошли, решили подвиг Спасителя повторить или так по дурости? Бог дураков любит, авось пронесёт!?– вместо приветствия изрёк хозяин.

–Дело у нас к тебе,– ответил Арсений за всех троих сразу.

И не останавливаясь, продолжил,

– Мы в ничтожестве своём сомневались в тебе и твоей честности, но Господь бог, и Никола чудотворец надоумили, сначала тебе всё рассказать, потом лишь суды судить, да ряды рядить!!!

–Ну, так все про меня в Новгороде думают и на Городище тоже. Я же спрашиваю еще раз, «чего по воде пошли»? Жить надоело? Мне как с Юрьева сообщили, что Васька идет по волнам, так я с того времени людей поднял, чтоб вас – увальней городских – из воды спасти, если, что не так сложится!!! Что же я им объясню? Что Вася с друзьями по делу тайному пришли. Люди мои в церковь не пошли службы пропустили, а это грех. Владыка всё завтра узнает! На исповеди всё расскажут. Какая же это тайна будет и дело, следовательно, не того размаху. – Вещал хозяин.

–Так может, пригласишь, все-таки вместе ведь кровь проливали на Неве, – выдвинул последний тезис Арсений.

– Ну, что ж, проходи ватажнички, если кровь пролили, когда чужой хабар на Неве забирали,– припомнил хозяин друзьям их вояж на его заимку.

Место куда прибыли друзья нуждается в особом описании по причине своей исключительности.

Во первых – Остров – это название острова и места, и усадьбы.

Во вторых,– люди там живут до сих пор, так как в отличие от всех других островов Ильмень озера, этот никогда не подтоплялся, не смотря на любые, пусть даже катастрофические разливы Ильменя от которых даже по Антониеву монастырю на лодках ездили, а это уже четыре версты ниже от устья Ильменя.

В третьих, – оборону от супостатов новгородских на острове держать можно сколь хотелось долго, всё-таки это действительно остров. Из-за буйного нрава Ильмень озера полной блокады острова никак не получится. Как-то ещё Вещий Олег пытался с Рюрикова Городища, данью обложить Остров и его жителей, но был обложен матом и с тех пор князья новгородские островитян не трогали. Посадники же, те, которые отличались буйством во хмелю, шесть раз зимой под остров подступали и шесть раз отступали, со злости или от бессилия призывая, потом, в своих молитвах, владыку небесного, наказать строптивцев.

Так и жил Остров, своей жизнью никого, не трогая, и не никого не прося лезть в свои дела. За долгие годы своей независимости остров так привык к тому, что его никто не трогает, что полностью растерял все свои, некогда сильные укрепления, как-то; тын в четыре сажени высотой, и две боевые восьмисаженные башни из морёного дуба. Поэтому в описываемое время мостки сразу переходили в резные крыльца, ведущие в высокие терема Никиты Захарьевича.