68 дней

   Папа… Одно дело, когда просто дважды поздоровались, и совсем другое, когда – вот так, помощь, почти по-родственному. Сердце Лины заколотилось, щёки запылали в предвкушении нового шага навстречу, нового сближения… Папа пошёл в кассу расплачиваться, а Макс… Глядя куда-то поверх её головы, вдруг сказал "ну, пока", развернулся и направился в другой конец универмага. Лина не осмелилась окликнуть его или догнать, чтобы попросить о помощи. Наверное, он бы не отказал, но… Девушка почувствовала, что – нет, не надо, нельзя сейчас. Её просьба разобьётся вдребезги о каменное лицо Макса и его холодное "нет, извини, я сейчас не могу". И тогда уже ничего нельзя будет исправить. Получится шаг не навстречу, а в разные стороны.

   ***

   Макс шёл к Институту по улице Кирова. Перекусил в буфете по-быстрому, а в обеденный перерыв вышел на улицу, ноги размять – засиделся сегодня, много с железками повозиться пришлось. Бродить просто так не интересно, вот и пошёл по магазинам – поглазеть, где что продают. Перед тем, как вернуться на работу, заглянул в универмаг "Октябрьский". Только зашёл, внутри будто ёкнуло: Лина с отцом. Увидели, придётся подойти. Меньше всего сейчас Максу хочется с ними разговаривать. Линка опять что-нибудь ляпнет такое, высокомерное. Начнёт шутки юмора шутить. При отце вдвойне неприятно. Вряд ли она его стесняется. Артисты, что тут скажешь. Говорят же, яблочко от яблоньки… Хотя, мужик он вроде нормальный, простой, не гонористый. Может, она в мать такая заноза?.. Да, в общем-то, без разницы. Что выросло, то выросло.

   Посоветовал им "вертушку", которая получше. Ну, да, что им остаётся, кроме как хавать советский ширпотреб. По загранкам, похоже, никто из родни не мотается. Линка что-то говорила, они вроде все не выездные. Из-за того, что батя у немцев в плену был… Ладно, отец отвлёкся, самое время свалить. Как раз успею с обеда вовремя вернуться. Шеф сегодня в лаборатории пары ведёт, он опозданий не одобряет. С Линкой пока приторможу, надо сил набраться, шкуру толстую отрастить, чтобы её подколки до печёнок не доставали. Дня три хватит. Или два. Скучаю по ней, как долго не вижу – всё из рук валится. Совсем ты плохой стал, Максим Ильич Полынников. Врюхался по самое не балуйся.

   Папа вернулся с чеком, отдал продавцу и спросил: "А где Максим?" Лина ничего не смогла ответить, только пожала плечами. И увидела, как с папиного лица сползла улыбка. Наверное, он тоже ожидал чего-то другого. Дочь отлично знала характер отца, он составлял мнение о людях по их поступкам, раз и навсегда. Пока она бегала – ловила такси, пока помогала папе загружать коробки в машину, что-то происходило, что-то непоправимое. Когда машина отъехала, и Лина побрела в сторону института, она будто услышала звук лопнувшей гитарной струны. Так оборвалась тонкая нить, однажды протянувшаяся между папой и Максом.

   ***

   Лина всё время хочет говорить о Максе. С кем угодно, когда угодно, сколько угодно. Лимит её речей устанавливает только слушатель, сама она не в состоянии остановить поток льющихся славословий, восторгов и обожания. Все, кому "повезло" оказаться под низвергающимся водопадом излияний, стараются сохранять вид доброжелательный и понимающий. Что возьмёшь с больной на всю голову девчонки, влюбившейся так, будто это единственная и последняя любовь в её жизни?! Смешно, конечно, но ей не до смеха, ей ежеминутно требуется кто-то внимающий и принимающий весь этот бред на полном серьёзе.

   Старшая сестра Галя давно живёт отдельно, у них с мужем и двумя сыновьями новая четырёхкомнатная квартира, всего-то в двух остановках от Института. В их доме половина жильцов – сотрудники Института. В своё время именно это обстоятельство помогло Лине поступить в Институт и найти там работу. Сестра замолвила словечко перед соседями, и дело в шляпе. Конечно, Лина сдавала экзамены сама, её просто слегка подстраховали.

   Лина забежала к Галке в гости после работы – как раз выдался свободный вечер. Помогала на кухне с ужином и без умолку щебетала о Максе, какой он чудесный-расчудесный, и какой интересный, и умный, и офигенно красивый. И как им хорошо вместе, и Лина с ним счастлива так, что невозможно терпеть, хочется немедленно поделиться счастьем со всем миром!..

   Галка намного старше сестрёнки, замужем давно, потому смотрит на жизнь трезво, скептически, не улыбается и восторгов не разделяет. Чем больше Лина восхищается своим избранником, тем более отчуждённым становится выражение лица старшей сестры. Она явно раздражена, но Лина – как глухарь на току, ничего вокруг не замечает. Обратная связь ей не нужна, она вещает, как радио: остановить нельзя, можно только из розетки выключить. Сестра обрывает Лину на полуслове.

– Ты же помнишь мою соседку Веронику? Работает у вас в вычислительном центре.

– Конечно. – Лина насторожилась.

– Так вот. Она мне рассказывала об этом… мальчике, как его там… Максим?.. Про вас уже пол-института судачит.

– Правда? До нас кому-то есть дело? Надо же…

– Наивная ты. Людям всегда и до всех есть дело. Знаешь, как твоего мальчика называют за глаза?

– И как?