68 дней

   За окнами тусклая неизбывная хмарь. Свинцовые тучи навалились на сугробы, и кажется, что небосвод вот-вот рухнет, раздавит всё живое, не пощадит никого. Время остановится, весь мир застынет, останется таким сумрачным и придавленным навсегда. Лина воткнула в розетку вилку от гирлянды, и аккуратная пихта засветилась огоньками, раскрасила комнату отблесками пузатых стеклянных шаров. Хоть какой-то цвет и свет. Но настроение не улучшилось. Уже который день Лина не находит себе места, шатается из угла в угол, как зверь в клетке. Звонила Максу на работу, кажется, сотню раз. Телефон или молчит, или говорят, что он вышел. Первые дни нового года он был на больничном. Значит, всё-таки разболелся. Теперь, вроде, выздоровел, работает. Но так ни разу и не позвонил. Почему? Догадки, одна другой нелепее и страшнее, постоянно крутятся в голове. Умная Лина танцует канкан: у неё нынче бенефис.

   Невозможно уйти из дома просто прогуляться, размяться, отвлечься, потому что боязно отойти от телефона. Лина больше не слушает музыку в наушниках – вдруг пропустит звонок Макса? И ждёт, изо всех сил, каждую минуту. Дорога на работу и с работы превратилась в пытку: а если он позвонит, пока я болтаюсь в троллейбусе, перехожу через дорогу, топаю по узкой тропинке между сугробами? И каждый раз, когда Лина открывает дверь в лаборантскую или в квартиру, первым делом летит к телефону – проверяет, исправен ли аппарат, есть ли гудок.

   Девчонки на работе уже привыкли, и вместо утреннего "здрасьте" хором оповещают Лину – "нет, не звонил". Внутренние качели, летающие между надеждой и разочарованием, измотали до невозможности. Она не может толком уснуть – мысли дурные не дают покоя. Она не может есть – кусок в горло не лезет. Она работает, как заведённая машина. Разбирает рукописи и печатает с них тексты, рисует, не разгибаясь, плакаты к лекциям преподавателей, хватается за любую работу вообще, лишь бы не остаться без дела даже на минуту. Особенно тоскливо, когда отвлечёшься на что-то, а потом резко вспомнишь: он не звонил.

   Дома всё становится ещё хуже. Конечно, есть дела – приготовить еду, помыть посуду, постирать, прибраться. Простые действия на время успокаивают, особенно если найти в них ритм. Но они не освобождают голову от постоянных напряжённых дум о том, почему, почему, почему он не звонит?.. Пробовала читать книги – не получается: глаза видят слова, они мысленно проговариваются, но сознание не может уловить смысл предложения. Слушать музыку оказалось вообще невозможно. Каждый звук напоминает о Максе.

   Уже больше десяти дней не виделись. И не говорили. Неизвестность убивает медленно, но верно. Лине кажется, что она готова узнать самую ужасную правду, лишь бы не мучиться больше неизвестностью, которая страшнее пистолета. Но чем больше проходит дней, тем меньше остаётся надежды, что всё у них с Максом хорошо, всё по-прежнему, и она просто паникёрша, накручивает себя. Чтобы не сойти с ума, не сорваться, не помчаться в его лабораторию, не броситься бегом к нему домой, Лина все силы тратит на то, чтобы убедить себя: произошло недоразумение, просто он сейчас очень занят, и всё будет замечательно, стоит им только увидеться. Она повторяет успокаивающие слова, как мантру, и этим только живёт.

   ***

   Близится Старый Новый Год. Этот странный праздник существует лишь в нашей стране, где мирно уживаются сразу два календаря: Григорианский – официальный, и Юлианский – праздничный. Тринадцатое января, вторник, только что обед закончился. Лина без всякой надежды набрала номер Макса. И вздрогнула, когда услышала его нейтральное "алло". Она так обрадовалась, что не сразу заметила: Макс холоден, как арктический лёд. Нехотя согласился встретиться, ближе к концу рабочего дня. Сказал, что времени у него будет мало, готов уделить ей минут пять-десять. И назначил место – холл второго этажа, недалеко от его лаборатории. Странное место для свидания. Но Лине безразлично – хоть на центральной площади, хоть на крыле самолёта, где угодно, лишь бы увидеться, посмотреть в глаза, убедиться, что у них всё хорошо. Ведь у них всё хорошо?.. Умная Лина впервые безмолвствует. И от этого почему-то становится очень, очень страшно.

   Тягучие секунды складываются в медленные минуты, минуты в бесконечные часы. Кажется, миг встречи никогда не наступит. Но он всё же наступил. Лина вприпрыжку сбежала с лестницы, запыхалась, чувствует биение сердца в висках, во всей голове, ставшей пустой и звонкой. Макс, Макс, Макс, я тебя сейчас увижу!

   В холле никого нет. За окнами всё та же свинцовая хмарь. Она будто просачивается сквозь стёкла и наплывает, стелется по полу, тянется к ногам… Сердце ёкнуло и на мгновение остановилось: Макс вышел из двери и идёт к ней. Голубая рубашка, красная олимпийка, вельветовые джинсы, непослушный завиток на виске. Так хочется скорее прикоснуться, вдохнуть его запах… Лина улыбается так, будто Дед Мороз принёс ей вместо одного целых сто подарков.