69 этюдов о русских писателях

Бывают поэты с несправедливой, незаслуженной судьбой. Таким является Георгий Шенгели. В статье «Как делать стихи» Маяковский презрительно бросил: «С легкой руки Шенгели у нас стали относиться к поэтической работе как к легкому пустяку...» Владимир Владимирович считал, что он занимается исключительно серьезным делом, как подручный партии, а Шенгели всего лишь пустяками. Можно сказать, что противостояние с Маяковским стоило Шенгели литературной судьбы.

Наследие Шенгели – не «легкий пустяк». Поэт, переводчик, стиховед, один из последних представителей Серебряного века, он оставил большое литературное наследство, которое, увы, до сих не издано, не освоено и ждет своего часа.

Итак, Георгий Аркадьевич Шенгели (его дед по отцу был грузином) родился 20 апреля (2 мая) 1894 года в Темрюке на Кубани в семье адвоката. Рано остался сиротой и воспитывался бабушкой. Учился в Керченской гимназии, а кто в гимназиях тогда не увлекался стихами? – ведь на дворе стоял Серебряный век, и стихи каскадами ниспадали со страниц многочисленных журналов. Увлекся поэзий и Шенгели. Больше всех ему почему-то приглянулся Валерий Брюсов. «Сошел с ума от поэмы «Искушение»... Переписал ее микроскопическими буквами на листок тончайшей бумаги, зашил в клочок замши и ладонкою надел на шею...» – вспоминал Шенгели.

«Первая Олимпиада российского футуризма» докатилась и до Керчи. Страшно волнуясь, гимназист Георгий Шенгели с тетрадкой своих стихов отправился в гостиницу, где остановились столичные поэты. Его принял и выслушал Игорь Северянин. Пройдет всего лишь три года, и Шенгели выступит на концерте вместе с Северяниным и будет бисировать 14 раз – это произойдет в зале городской думы в Петрограде.

Безводные золотистые барханы
Стремятся в полусожженную неизведанную страну,
Где правят в уединении златолицые богдыханы,
Вдыхая тяжелодымную златоопийскую волну... —

это отрывок из стихотворения «Барханы» (1916). Или другой отрывок: «Зеркальный шар лилового стекла/ Меж яхонтовых гроздий винограда...» Во многих строках угадывается влияние Северянина (господи, все мы начинали с подражаний!).

Первая поэтическая книжка Шенгели, вышедшая в Керчи сразу после окончания гимназии, называлась «Розы на кладбище» (что вы хотите: тогда в моде был эпатаж. А «Танго с коровами» Каменского?..) Молодой поэт переезжает из Керчи в Харьков и поступает на юридический факультет Харьковского университета, где проучится до 1918 года. Но не юриспруденция увлекает Шенгели, а магнитом притягивают поэзия, литература, культура, история. Он целыми днями просиживает в библиотеке (в его стихах мелькают Капитолий, Тибр, Коринф, санскрит, Державин, Пушкин...).

Воспоминания о Шенгели времен Харькова: «Худой, стройный, с матовым, оливкового оттенка, точеным лицом, с глазами большими – не то бедуина, не то индийца, – появлялся этот юноша в просторном читательском зале Харьковской общественной библиотеки... Он ежедневно уносил от стойки к своему столу кипы книг... Он не только читал, он что-то писал, а когда отрывался от тетрадки, смотрел куда-то в пространство, не мигая, сквозь стекла пенсне и, закрыв глаза, неслышно шевелил губами...

Шел 1914 год. Первая мировая война уже началась. В Харькове не было литературных журналов, а харьковские газеты «Южный край» и «Утро» не нуждались в поэте, для которого в ту пору любовь к Верхарну и Эредиа была такой же насущной, как насущная нужда в куске хлеба...»

Революцию Шенгели встретил одобрительно, ему показалось (в этом он обманулся не один), что она открывает невиданные культурные возможности. И вот Шенгели – председатель Харьковского губернского литературного комитета, комиссар искусств Севастопольского наробраза. Как написал Шенгели в одном из своих сонетов: «Невыпитых вечерних мыслей кубок.../фантазии за письменным столом,/ Над старою и рваною клеенкой...» И в стихотворении «Поэты» (1917): «Друзья! Мы римляне. Мы истекаем кровью...»

Весной 1922 года Георгий Шенгели переезжает в Москву. Здесь он занимается поэзией всерьез и фундаментально. Он много пишет сам, работает над теорией стихосложения. Он – профессор, законодатель ритмов и рифм. За «Трактат о русском стихе» удостаивается звания действительного члена Государственной академии художественных наук. Его книги – «Раковина», «Норд», «Планер» – отмечены зрелым мастерством, отточенным стилем и изяществом мысли. Шенгели не поддался влиянию агиток Демьяна Бедного и ангажированным политическим лубкам Маяковского, он остался в рамках академической русской поэзии и ее вечных тем. Он создавал философские и лирические стихи, но не чужд был эпиграммам, проявил себя виртуозом стихотворного экспромта. В полемике был остроумен и резок.