69 этюдов о русских писателях

Как и Ицик Фефер, Перец Маркиш тоже был заслуженным человеком и выдающимся поэтом. 1 февраля 1949 года Переца Маркиша наградили высшим орденом страны – орденом Ленина. А спустя три года поставили к стенке. Обычное иезуитство сталинской эпохи. «Штурем тег» («Бурные дни») – так называется один из сборников рассказов Давида Бергельсона.

Но поэтами список жертв не ограничился. Под расстрел подвели дипломата Соломона Лозовского, народного артиста РСФСР Вениамина Зускина (партнера Михоэлса по сцене, веселого и печального лирика), главного врача Боткинской больницы Бориса Шимелиовича, научного сотрудника Института истории Иосифа Юзефовича, журналиста Леона Тальми, редактора Госиздата Илью Витенберга. Не пощадили и двух женщин: Эмилию Теумин, заместителя редактора Дипломатического словаря, и Чайку Витенберг-Островскую, переводчицу Еврейского антифашистского комитета. Женщин, мужчин, поэтов, врачей, дипломатов – всех без разбору. Как писал поэт Анатолий Жигулин, побывавший не по своей воле на Колыме:

Его приговорили к высшей мере.
А он писал, а он писал стихи.
Еще кассационных две недели,
И нет минут для прочей чепухи.
Врач говорил, что он, наверно, спятил.
Он до утра по камере шагал.
И старый, видно, добрый надзиратель,
Закрыв окошко, тяжело вздыхал...

Расстрелянных забыли. А в памяти остался «старый, добрый надзиратель», который «тяжело вздыхал». И старая песня о том, что «Сталин – наша слава боевая,/ Сталин – нашей юности полет!..»

Нет, этого забыть никак нельзя. В исторической памяти трепещет «ночь убитых поэтов». А кто-то из бывалых повторяет молитву тех далеких лет:

Прости меня, грешного!
Избавь от порядка здешнего,
От этапа дальнего,
От изолятора центрального,
От института Сербского
И от дурмана зверского,
От моря Охотского,
От конвоя вологодского,
От хозяина-беса,
От пайки малого века!
О, Господи!
Спаси во веки веков
От прокуроров
И народных судов!
Аминь.

ОДИНОКИЙ ВОЛК ОКТЯБРЯ

Борис Пильняк

В рассказе «Расплеснутое море» (1924) Борис Пильняк признавался: «Мне выпала горькая слава быть человеком, который лезет на рожон. И еще горькая слава мне выпала – долг мой – быть русским писателем и быть чейстным с собой и Россией».

Он и имел горькую славу. Был честен. И лез на рожон, за что и поплатился своей жизнью. Но обо всем по порядку.

Борис Андреевич Пильняк (настоящая фамилия Вогау – его отец из немцев-колонистов Поволжья) родился 29 сентября (11 октября) 1894 года в Можайске. Окончил коммерческий институт. Писать начал рано – в 9 лет. Однако началом своей литературной деятельности писатель считал 1915 год, когда в журналах и альманахах появились его первые рассказы под псевдонимом Б. Пильняк. Первая книга «С последним пароходом» вышла в 1918 году. Считал себя учеником Алексея Ремизова («Мастер, у которого я был подмастерьем»).

Писательский взлет Пильняка пришелся на революцию, которая дала новые темы и новую авангардную манеру письма (ритм, динамика, осколочность и эскизность текста). Недаром Пильняк однажды высказался по поводу Максима Горького: «Хороший человек, но – как писатель устарел». Широкую известность принес Пильняку роман «Голый год» (1921). Маститый критик Вячеслав Полонский писал: «Вряд ли другой советский писатель вызывал одновременно столь противоречивые оценки, как Пильняк. Одни считают его не только писателем эпохи революции, но и революционным писателем. Другие, напротив, убеждены, что именно реакция водит его рукой. В таланте Пильняка мало кто сомневался. Но его революционность возбуждала большие сомнения».

Николай Тихонов с завистью написал о Пильняке: «Верховодил в литературе... занял место первого трубача революции своими романами». Нет, никаким трубачом Пильняк не был. Он был писателем-аналитиком и пытался разобраться в политических и социальных процессах, происходящих в новой России. Он не «слушал музыку революции», он ее анатомировал и поэтому пристально присматривался к большевикам, «кожаным курткам», – кто такие и откуда (это уже потом Булат Окуджава придумал другое определение – «комиссары в пыльных шлемах»).