69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой

Достигнув оргазма, мы оба застонали от переизбытка удовольствия, и моя пизда затрепетала вокруг его пульсирующего инструмента, когда из противоположного источника наслаждения извергся поток жизни в струях маслянистой спермы. Алан лег на спину отдышаться и отдохнуть после такого напряжения. Когда он увидел, что я вытираю свой мокрый приемник бумажной салфеткой, то попросил меня оказать ему ту же услугу. Я охотно подчинилась, встав на колени сбоку от него, взяла его мягкий и влажный член, нежно обтерла его всюду, затем, нагнувшись вперед, сомкнула губы вокруг его истекающего спермой кончика. Мой анус приподнялся, и Алан, придя в себя, немедленно воспользовался этим. Забросив мою ночнушку на спину, он начал придвигать меня к себе, пока мой голый зад не оказался почти напротив его лица. Раздвинув мои бедра, он открыл губы моей щелки, поиграл с клитором и, увлажнив свой палец в пизде, сунул его в мое анальное отверстие. Мне весьма понравилось демонстрировать таким образом свои анальные прелести. Пока Алан изучал все складочки и изгибы в моем заду, я ласкала его член и обрабатывала яички. Немного погодя, поставив меня перед собой с широко расставленными ногами, Алан заставил меня опуститься, пока мой орган не коснулся его рта. Вся похоть, заложенная в меня природой, проснулась, когда я чувствовала его теплое дыхание, обдувающее волоски моей пизды, и его гибкий язык, извивающийся вокруг моего клитора, играющий между малыми губами и исследующий тайный проход внутри. Но когда он перешел к другому входу, я почувствовала, как он щекочет языком мои самые чувствительные складки, шлюзы наслаждения распахнулись, пришло ощущение, будто я таю, подсказавшее, что я кончила еще раз.

Вскоре после моего второго оргазма я заснула на софе. В какой-то момент Алан провел меня в полубессознательном состоянии в спальню, где раздел и уложил под одеяла. В ту ночь мне снилось, что я вернулась в Будапешт. Дадли повел меня в цыганский бар под названием «Голубой слон». Внутри воздух был спертый от сигаретного дыма. Там были какие-то парни, сидевшие вокруг сломанных столов на сломанных стульях. Некоторые из них пели, другие играли в шахматы. Народа было не так много. И совсем мало женщин, только две официантки из обслуги бара. Дадли заказал «Цселени». Вишневый бренди. Его венгерский был очень хорош. Я смотрела рассеянно на заляпанные плитки на стене и на огромный постер какого-то курорта, который так и не смогла идентифицировать. Меня особенно не волновал «Цселени», но, похоже, с постоянными клиентами дело обстояло иначе, так как это был основной товар в скудном ассортименте бара. Алан стоял на улице. Когда мы вышли из бара, он обругал Дадли, избил его и оставил валяющимся в луже блевотины.

Алан повез меня в аэропорт, мы успели на самолет в Лондон. Без задержек миновали паспортный контроль, но, когда мы проходили таможню, нас затормозил Дадли. Манекен уверенно держался, имел военную выправку и проявил огромный интерес к книгам, лежавшим в небольшом плоском чемодане Алана. Наружу был вытащен экземпляр «Изобилия виски» Комптона Маккензи, и кукла громким голосом потребовала объяснить, почему этот труд не был задекларирован. Алан объяснил, что он только использовал эту книгу как противовес его интересам на востоке и что Маккензи был маячком из прошлого, чьи вещицы, написанные на Хайлэндз и Островах, обеспечили отличный контрапункт современным писателям Восточного побережья типа Дункана Маклина. Конечно, повествования Маккензи были сентиментальными и беспорядочными, но все же несли в себе определенную утонченность. Алан сказал, что его давно интересовало, почему Гебридские острова оставались бастионами основанного на Библии фундаментализма, тогда как люди на Оркнейских и Шетландских островах становились все более беспечными относительно религиозных обрядов. Маккензи дал ему ключ к этой загадке. Соперничество между католическими и протестантскими островами заправляло горючим религиозный импульс на западе.