6fe33687fe1e42e8f005473e4c927e62

- Ничуть не бывало, – нахмурившись, возразила Жермен, обиженно надув губки. – Ты действительно не замечаешь этого или жеманничаешь? – неодобрительно осведомилась она, бросив на девушку косой взгляд.

- Нет, что вы.

Убедившись, что она говорит искренне, Жермен вздохнула и снова расцвела в привычной добродушно-насмешливой улыбке.

- Тем лучше. Кокетство – это замечательно. Оно присуще каждой из нас, это часть души женщины, ее существо. Но кокетство должно быть легким, ненавязчиво-незаметным и невинно-милым. Оно должно быть неуловимым облачком вокруг женщины. Ее невидимой королевской мантией. И ни в коем случае не переходить этих границ, иначе оно превращается в грубое и раздражающее жеманство, а это отвратительно. Жеманство сводит на нет очарование женщины, моя дорогая, – мадам Бурже внимательно посмотрела на вновь погрустневшее лицо Анни. – И все же ты влюблена.

Девушка вздрогнула, метнула на нее смущенно-испуганный взгляд, но тут же снова опустила ресницы, под которыми на мгновение мелькнул знакомый образ.

- С чего вы взяли? – пробормотала она, стараясь, чтобы ее слова прозвучали, как всегда, спокойно и небрежно.

Однако ее усилия оказались напрасными, поскольку Жермен лишь мечтательно вздохнула, а в ее глазах засветились понимание и сочувствие.

- Милочка моя, я достаточно долго живу на свете и кое-что понимаю в жизни.

- Но… Как…

- …я догадалась? Очень просто, mon сhe`re. Вас выдают глаза. У вас взгляд влюбленной женщины, мадемуазель Аннет. Влюбленной… и очень несчастной.

- Неужели? – насмешливо осведомилась Анни, стараясь вернуть себе прежний невозмутимый вид.

- Именно, – утвердительно кивнула француженка, ее ничуть не обманул этот маленький спектакль. – И поскольку вы приехали в Нью-Йорк сравнительно недавно и сразу же поселились в пансионе миссис Джонс, у меня была возможность понаблюдать за вами. Вы явно влюблены и столь же явно несчастны, но, в то же время, ни с кем здесь не встречались и не встречаетесь, значит, причина печали, спящей в ваших глазах, осталась там, откуда вы приехали. Я права?

Анни в который раз мысленно поразилась удивительной наблюдательности этой женщины, ставшей за эти несколько месяцев не только ее наперсницей и наставницей в работе, но и другом. Лгать было бессмысленно, поэтому она лишь тяжело вздохнула и, чуть улыбнувшись, кивнула головой.

- Да, вы правы. Как всегда.

Улыбка сошла с лица Жермен, и оно приняло серьезное, даже строгое выражение.

- Не хочешь рассказать мне об этом? – тихо предложила она. – Тебе станет легче.

С минуту Анни молча смотрела куда-то вдаль странным отсутствующим взглядом, словно прислушиваясь к чему-то внутри, а затем длинные ресницы опустились, скрывая ее глаза, и она медленно покачала головой.

- Нет. Может быть, когда-нибудь потом. В другой раз. Когда это будет не так больно. Но не сейчас. Я едва справилась и только-только начала налаживать свою жизнь. Я не хочу сейчас вспоминать об этом. Простите, Жермен, но не сейчас.

Жермен долго смотрела на нее печальным серьезным взглядом немало повидавшей в жизни и умудренной опытом женщины, а затем тряхнула головой и улыбнулась прежней беззаботной и радостной улыбкой истинной парижанки.

- Это вы меня простите, дорогая. Я не имею никакого права задавать вам столь личные вопросы. Это было грубо и бестактно. Нет, хуже – бесцеремонно! Примите мои глубочайшие извинения, милочка, – она посмотрела в раскинувшееся над ними ярко-синее небо. – Посмотри-ка, как светит солнце. Такая погода – редкость для этого времени года, а уж тем более для нашего громоздкого запыленного Нью-Йорка. В такой прекрасный день грех предаваться печали и унынию. Улыбнитесь, моя милая. Все пройдет, поверьте мне. Беды и печали прошлого канут в небытие, словно дурной сон. И однажды вы проснетесь и поймете, что все прошло. И вы вновь почувствуете теплые лучи солнца, ласковое прикосновение ветра, увидите таинственно-непостижимое сияние звезд… и улыбнетесь. Улыбнетесь легко и беззаботно, словно ничего и не было. Так уж устроена наша жизнь. И это к лучшему! – закончила Жермен таким твердым и беззаботным тоном, словно писатель, ставящий последнюю точку в наконец-то законченной новой книге.

Анни задумчиво посмотрела в эти темные глаза, сияющие ласковым светом и непоколебимой и искренней уверенностью в сказанном, и чуть улыбнулась.

- Вы так красиво говорите, что невольно начинаешь верить, – пробормотала она.