725 дней во льдах Арктики. Австро-венгерская полярная экспедиция 1871–1874 гг.

Оба корабля, оказавшие нам столь гостеприимный прием, пришли сюда из Архангельской губернии для ловли гольца и охоты на оленя. Их улов был еще невелик, и потому рыбаки намеревались в течение ближайших двух недель пополнить свою добычу и провести с той же целью приблизительно столько же времени на самом юге Новой Земли. Такая программа действий совсем не улыбалась нам. Казалось немыслимым просидеть целый месяц без дела на рыбачьем судне теперь, когда мы вдруг с такой силой и ясностью вспомнили о всех удобствах, какими окружается жизнь в цивилизованных странах. Казалось невозможным оставаться здесь дольше, чем это действительно было необходимо. Поэтому мы предложили капитану Воронину заключить с нами договор, по которому он обязался срочно доставить нас в норвежский порт Вардё. Промышленники должны были таким образом отказаться от будущей добычи, а имеющиеся при них съестные припасы делить с нами. В награду за понесенные убытки мы дали им три наших шлюпки и два ружья; кроме того, промышленникам была гарантирована выдача суммы в 1200 серебряных рублей.

Наконец-то могли мы по-настоящему отдохнуть. Нам нечего было бояться, миновало время постоянного страха перед голодной смертью. Вечером, когда я раскрыл свой дневник, я неожиданно нашел на очередном листке записанные следующие слова: «Будем ли мы спасены в этот день, будем ли мы все еще живы? 15 мая, на борту “Тегеттгофа”».

Эти слова были написаны мною в то время на первом попавшемся листке записной книжки. Удивительно, что спасение наше пришло в тот именно день, когда настала очередь этого листка.

Долго не мог я уснуть, прислушиваясь к доносившемуся со стороны незнакомому говору и механически повторяя непонятные русские слова. Я лежал вместе со своими товарищами в окружении мертвых гольцов, ворочался, но наконец заснул. Засыпая, я чувствовал великое удовлетворение от сознания, что больше не нужно грести. На следующий день капитан Воронин и его верный гарпунер Максим Иванов заставили лейтенанта Вайпрехта и меня перебраться в их каюту. Мы не могли спорить с ними, не зная языка, и отвечали на все их объяснения одним только словом «хорошо». Пришлось подчиниться и перейти в удобное небольшое помещение.

, 25 августа. Тихий и печальный вечер. Мы разгрузили наши лодки и принесли все на борт. Господин Вайпрехт договорился с русским капитаном Федором Ворониным отвезти нас в Вадсё или Вардё, в зависимости от метеорологической ситуации. Воронин получил в качестве уплаты сумму в размере 1200 серебряных рублей, три наших лодки и различные вещи, которые захотел отдать командир. Корабль назывался «Николай». Воронин сразу начал подготовку к отплытию … Русская команда работает всю ночь. Спокойная погода.

Эллин Карлсен

Рыбаки запаслись свежей водой, выбрали поставленные сети и подняли их на судно. Делая эту работу, они пели замечательные народные песни. Мы прислушивались к этому пению с интересом настоящих варваров, потому что пели они изумительно хорошо.

26 августа мы снялись с якоря. Дул благоприятный северо- восточный ветер. Судно покинуло тихую бухту, спасшую нам жизнь. Полным ходом шел корабль, пересекая белое море[200] в юго-западном направлении.

Пришло время писания писем. Кое-кто начал писать еще раньше, во время шлюпочного похода.

27 и 28 августа море было бурным. Ветер с северо-северо-востока гнал огромные валы прямо на наш корабль. При виде их мы пробовали себе представить, что сталось бы с нами в наших маленьких лодчонках, если бы мы отправились в них этим же путем! 29 августа показались берега Мурмана в районе Черного мыса. Последние 200 миль мы шли вдоль невысоких, скалистых берегов Лапландии. На этом пути нам не раз попадались корабли, идущие из Архангельска или в Архангельск; мы смотрели им вслед с таким чувством, будто мы какие-то дикари, занесенные случаем в самую гущу цивилизации и в самый перекрест мировых путей. На все встречные суда посылали мы делегатов с поручением выпросить табака или лист писчей бумаги, не выдавая при этом нашего инкогнито. Нам хотелось первыми добраться до телеграфа и дать знать о своем возвращении.

В течение последующих дней дули противные ветры, заставившие капитана продвигаться, лавируя против них. Наши тирольцы решили при этом, что капитан потерял дорогу и не сумеет добраться до Вардё. Такая задержка в пути была для нас тяжелым испытанием.

3 сентября мы входили в порт Вардё. Восемьсот двенадцать дней длилась наша экспедиция.

На русском корабле