80 сигарет

– Да… чушь все это, неинтересно тебе будет.

Нина крестом сложила вилку и нож на пустой тарелке, облокотилась на стол и оперлась подбородком в сложенные вместе пальцы.

– Послушай, я же не идиотка и не с Марса сюда прилетела. Я прекрасно понимаю, что ты сидел. И мне видно, что тебе неловко по этому поводу. Я знаю, ты переживаешь, что можешь испугать меня своим прошлым, что оно оттолкнет меня. Но ты ошибаешься. Твое прошлое ровным счетом ничего не меняет в моем отношении к тебе. Для меня важно настоящее. И будущее. Наше будущее.

Немного неприятен был Токарю ее тон, точно он сидел на приеме у психотерапевта, но смысл слов пришелся по сердцу. Дышать стало легче.

– Так что рассказывай давай свою историю, – улыбнулась Нина.

– Сдохнуть, говорю, иногда не так и просто. Я знал одного петуха, э-э, так в тюрьме называют опущенных…

– Опять ты за свое. Я что, по-твоему, иностранка? Кто, скажи мне, в нашей стране не знает, кого в тюрьме называют этими самыми петухами? Вся наша современная культура построена вокруг любви и уважения к преступному миру. Музыканты, писатели, режиссеры – все из кожи вон лезут, чтобы рассказать нам как можно больше хорошего о бандитской жизни. Привет от Джозефа Овертона. Так что, прошу тебя, милый, будь собой. Не подстраивайся под меня. Мне будет так проще.

Последняя фраза показалась Токарю совсем бессмысленной, по крайней мере, он не уловил, к чему она, но уточнять не стал. Подумаешь – бабу не понял, тоже новость. Когда он их понимал-то?

Он кивнул.

– Так вот, я и говорю, этот придурок взял здоровенный гвоздь и вхуярил его себе по самую шляпку прямо в легкое. И ничего с ним не сделалось. Насколько я знаю, жив-здоров остался. Ты чего, Нин? Тебе плохо?

Девушка сидела, зажмурившись и опустив голову, словно у нее случился приступ мигрени. Большим и средним пальцем она массировала виски.

– Голова немного закружилась. Скоро пройдет. Все-таки водка – это не для женщин. Принеси, пожалуйста, водички.

– Ага. Я сейчас.

Токарь метнулся к умывальнику.

– Держи.

– Спасибо.

Дрожащими руками Нина приняла протянутый Токарем стакан с водой. Отпила, выбивая о стекло дробь, несколько глотков. Глубоко вдохнула. Уняв дрожь, слабо улыбнулась.

– Может, тебе лучше прилечь? – предложил Токарь.

Нина помотала головой.

– Не обращай внимания. Сейчас пройдет.

Она все еще была бледна, но в целом ей действительно стало легче.

– В следующий раз бери для меня вино, – сказала она с шутливой укоризной.

– Сама же просила чего-нибудь покрепче! – со смехом напомнил ей Токарь.

Нина ответила ему в тон:

– Ну мало ли чего я там просила, я ведь девушка. Разве ты не знаешь, что мы часто сами не знаем, чего хотим?

– Хех, это точно. Но… а вообще странно, – на лице Токаря появилась обеспокоенность. – Ты точно в норме? Просто не похоже, что дело в бухле. Ты даже пьяной не выглядишь. Может быть, это давление, я не знаю.

– Да все уже прошло. Иди ко мне.

Нина потянулась к Токарю, и они поцеловались. Страстно, как могут только недавние любовники, не успевшие выпить и половину того нектара, что смазывает шестеренки миллиардов людей на всем свете.

– Так на чем ты остановился? – спросила Нина, расцепив объятья и сев обратно за стол. – Что там за ужасная история о самоубийце.

– Э, нет, не о самоубийце. Как раз наоборот, он хотел жить. Поэтому так и поступил.

– Не понимаю. Наверное, он был совсем не в себе.

Токарь ощерился.

– А то! Бак потек у него основательно. На зоне таких, как он, называют «рабочими». Это такие петухи, которых… ну… – Токарь выразительно похлопал ладошкой по кулаку, на манер забивания клина, – ты понимаешь.

Нина кивнула.

– Его насиловали.

– Нет! Это гадский поступок. За такое сам в «гарем» уедешь на раз-два.

Запихав в рот здоровый кусок жареного мяса, Токарь пояснил:

– «Рабочие» должны сами, добровольно, подставлять нам свои дырки.

– «Нам»? То есть ты тоже?..

Токарь задумался. Глядя в стол, он медленно пережевывал мясо, пытаясь найти, как ответить на вопрос Нины. Наконец он сказал:

– Ты просила меня быть с тобой откровенным.

– Я и сейчас прошу.

– Да, и я тоже. Ты говорила, что догадалась о том, что я сидел. Но сколько я сидел, как ты думаешь?

– Думаю, немало.

– Почти двадцать лет, с короткими перекурами на свободе.

Странно. Токарь ждал, что от услышанного у Нины глаза на лоб полезут, однако она вовсе не удивилась. Лишь сказала, кивнув:

– Примерно так я и думала.

– Значит, ты должна понимать, хоть ты и не мужчина, что такое двадцать лет без женщины.

Нина согласно моргнула.

– Я понимаю, и ты не думай, не осуждаю. Я вообще, если честно, просто так об этом спросила. Давай вернемся к тому сумасшедшему. Зачем он так поступил с собой?

– А затем, – скривил Токарь рот в плотоядной улыбке, – что, если бы он этого не сделал, его бы просто убили. Забили, как собаку. Не было у того пидора других вариантов.

Девушка недоуменно сдвинула брови.

– Ай, – махнул рукой Токарь, – неважно, короче. Ты все равно не поймешь.