80 сигарет

Первым вступил гитарный минорный риф в соль бемоль. Он отыграл два такта, а после к нему присоединился бас.

Нина сидела на стуле посреди комнаты, согнув руки в локтях, и сжимала невидимые барабанные палочки. Музыка шла из динамиков ее телефона.

Открытый хай-хэт отсчитал четыре удара. Нина синхронно повторила то же самое, постукивая невидимой палочкой по невидимому «железу».

Зазвучал мощный проигрыш.

Девушка взмахивала руками, имитируя игру на барабанах; отстукивала по воображаемой педали бас-барабана; руки ее то скрещивались, то разводились в стороны. Даже далекий от мира музыки Токарь видел, что движения ее были не просто хаотичной пародией на игру. Она точь-в-точь повторяла каждый звук барабанов из песни, игравшей в ее телефоне.

– Мы записали ее всего за один день, – сказала Нина, и лицо ее осветилось ностальгической улыбкой. – Времени на репетицию не было, поэтому мы работали как сумасшедшие. Ты не знаешь, но сочинить, отрепетировать и записать песню за один день – это не так-то просто. В Европе проводился конкурс молодых рок-групп, очень серьезный конкурс.

Токарь глядел на нее потухшими, безразличными глазами умирающего.

– Победитель получал контракт с одной из самых крутых звукозаписывающих компаний в мире – «Эбби Роуд». Мы узнали об этом слишком поздно, и поэтому нам надо было торопиться, чтобы успеть подать заявку. Конечно, мы понимали, что шансов у нас немного – заявки подали свыше полутора тысяч групп со всего света, – но мы верили в себя, мы знали, что, если постараемся, выложимся на полную катушку, мы всех разорвем, – Нина замолчала и перестала изображать игру. Когда она заговорила вновь, в голос ее вмешалась грусть, хотя девушка все еще продолжала мягко улыбаться, погруженная в приятные воспоминания.

– Мы пришли вторыми. Победители – какой-то идиотский квинтет, не помню названия, играющий до блевотины скучный брит-поп, – обогнали нас на несколько жалких голосов. Представляешь! Вторые из полутора тысяч. Но это не олимпиада, там никто не дает серебро за второе место. Победитель один. Он и получает контракт. Все остальные не получают ничего.

Девушка смотрела на Токаря, но не видела его. Ее мысли унеслись в прошлое, а в глазах блестела нежная тоска по счастливым временам ушедших дней.

– Эта песня – лучшее, что мы сочинили до и сочиним после. Да, мы выложились по полной. Обычно все песни придумывал один человек – наш фронтмен. Он гений, он просто чертов гений. Он писал партии ко всем инструментам. Нам оставалось только разучивать их. Но в тот раз все было по-другому, каждый из нас внес что-то свое в эту песню, каждый добавил в нее какую-то изюминку. Мы спорили, смеялись, играли, снова спорили.

Нина закрыла глаза.

– То был самый лучший день в моей жизни.

Болезненно закашлявшись, Токарь сплюнул вязкую густую кровь.

Это вернуло Нину к действительности.

– Но прошлое должно оставаться в прошлом, ведь так? Я повела себя сегодня как дура, как самая обыкновенная истеричка. О чем я только думала, ведь ты мог умереть! Все, все, больше ни слова о прошлом. Давай наслаждаться настоящим, этой ночью.

Выключив песню, она встала со стула и легонько сдвинула его ногой в сторону.

– Прочувствуй ее, прочувствуй каждой клеточкой своего тела. В этой комнате стреляли, кричали, дрались и крушили мебель, но до сих пор никто не пришел на шум, словно мы на необитаемом острове. Знаешь, почему? Это вселенная дает нам время насладиться друг другом в последний раз, перед тем как все закончится. Так было начертано судьбой.

Нина откинула с глаз прядь волос.

– От нее нельзя уйти. Ее невозможно изменить…

Она стянула майку.

– …Сегодняшний день был записан в наших с тобой книгах жизней еще до того, как мы появились на свет…

Она завела руки за спину. Расстегнула бюстгальтер.

– …И все, что мы делали до этого момента, была лишь прелюдия, долгая, витиеватая дорога, ведущая нас в эту комнату…

* * *

С мерзким скрежетом ключ проворачивается в дверном замке моей камеры. Времени в обрез. Через минуту меня унесут на носилках, погрузят в машину «Скорой помощи» и увезут в больницу. Усталый хирург проведет нехитрую операцию: вытащит гвоздь и перевяжет.

Но я все равно умру. Фактически я уже мертв. Герман Филатов, двадцать три года, скончался в стенах исправительной колонии строгого режима номер восемнадцать…

* * *

Бюстгальтер упал на пол.

Она вдохнула полной грудью.

– …Нам суждено было оказаться здесь вдвоем, и ничто не могло этому помешать. Я поняла это сразу, как только увидела тебя тем утром…

* * *

… Кто будет оплакивать меня?

Она, одна. Безымянный призрак, порождение садистов – лишь она придет забрать отсюда мое тело. С молчаливого согласия покойника она присвоит его себе…

* * *

Пальцы неспешно расстегнули пуговицу на джинсах.

– …Я не планировала нашей встречи…

* * *

… На смену одной умершей душе обязательно приходит другая, способная выдержать то, что не смог пережить я…

* * *

– …Я даже почти смогла забыть тебя, хотя изредка ты приходил ко мне по ночам, во снах…

Помогая бедрами, она сняла узкие джинсы.