813

– Возьми с собой пятерых людей… тех же самых, поскольку ты в них уверен. Ты ни на минуту не оставишь этого… господина до завтрашнего утра. – Он взглянул на свои часы. – До десяти часов завтрашнего утра… Нет, я даю ему время до полудня. Ты пойдешь туда, куда он захочет пойти, сделаешь то, что он скажет тебе сделать. Словом, ты в его полном распоряжении. В полдень я присоединюсь к тебе. Если с последним ударом часов он не отдаст мне письма, ты снова посадишь его в твой автомобиль и, не теряя ни секунды, доставишь прямо в тюрьму Санте.

– А если он попробует бежать…

– Принимай меры.

И он ушел.

Люпен взял со стола сигару и бросился в кресло.

«В добрый час! Я предпочитаю такой образ действий. Это откровенно и решительно».

Граф позвал своих людей и обратился к Люпену:

– В путь!

Люпен закурил сигару и не шелохнулся.

– Свяжите ему руки! – сказал граф.

И когда приказ был исполнен, повторил:

– Ну теперь… в путь!

– Нет.

– Как это нет?

– Я размышляю.

– О чем?

– О месте, где может находиться этот тайник.

Граф вздрогнул.

– Как! Вы не знаете?

– Черт возьми! – усмехнулся Люпен. – Самое забавное в этом приключении то, что у меня нет ни малейшего представления ни об этом самом тайнике, ни о способах обнаружить его. Ну, что вы об этом скажете, дорогой Вальдемар? Вот потеха… ни малейшего представления…

Письма императора

I

Развалины Вельденца, хорошо знакомые всем, кто посещает берега Рейна и Мозеля, представляют собой руины старинного феодального замка, построенного в 1277 году архиепископом Фистингена. Возле огромной главной башни, развороченной войсками Тюренна, – уцелевшие стены большого дворца эпохи Возрождения, где в течение трех веков обитали великие герцоги Дё-Пон.

Именно этот дворец был разграблен восставшими подданными Германа II. Пустые окна являли собой две сотни зияющих дыр на четырех фасадах. Все деревянные панели, обивка, большая часть мебели были сожжены. Приходилось шагать по обуглившимся перекладинам паркетных полов, и временами сквозь разрушенные потолки виднелось небо.

За два часа Люпен в сопровождении своего эскорта обошел все.

– Я очень вами доволен, дорогой граф. Не думаю, что когда-либо мне доводилось встречать столь осведомленного и, большая редкость, столь молчаливого проводника. А сейчас, если позволите, надо пообедать.

По сути, теперь Люпен знал не больше, чем раньше, и его замешательство лишь возрастало. Чтобы выйти из тюрьмы и поразить воображение своего посетителя, он блефовал, притворяясь, будто все знает, а на самом деле он еще только выяснял, с чего начать поиски.

«Дела плохи, – говорил он себе, – как нельзя более плохи».

Впрочем, он не обладал в полной мере своей обычной проницательностью. Он был одержим одной навязчивой идеей, мыслью о неизвестном, о чудовище, об убийце, который, он знал, идет по его пятам.

Каким образом таинственный персонаж отыскал его следы? Как он узнал о выходе Люпена из тюрьмы и движении в сторону Люксембурга и Германии? Была ли то чудодейственная интуиция? Или все дело в точной информации? Но тогда какой ценой, какими обещаниями или угрозами он мог ее добиться?

Все эти мысли неотступно терзали ум Люпена.

Около четырех часов дня, после новой прогулки по руинам, во время которой он безуспешно исследовал камни, измерял толщину стен, внимательно осматривал форму и облик предметов, Люпен спросил графа:

– Не осталось ли какого-нибудь слуги последнего великого герцога, который бы проживал в замке?

– Вся прислуга того времени разбрелась кто куда. Лишь один продолжал жить в окрестностях.

– И что с ним?

– Два года назад он умер.

– Бездетным?

– У него был сын, который женился и был изгнан, как и его жена, за скандальное поведение. Они оставили самого младшего из своих детей, девочку по имени Изильда.

– Где она живет?

– Здесь, в конце подсобных помещений. Ее дед служил гидом для посетителей в то время, когда замок можно было осматривать. С тех пор маленькая Изильда всегда проживала в этих развалинах, где ее терпели из жалости: бедное, невинное существо, которое едва говорит и не знает, что говорит.

– Она всегда была такой?

– Вроде бы нет. Разум мало-помалу оставил ее годам к десяти.

– Вследствие какого-то горя или испуга?

– Нет, без всякого повода, как мне сказали. Отец был алкоголиком, а мать покончила с собой в приступе безумия.

Подумав, Люпен заявил:

– Я хотел бы встретиться с ней.

Граф как-то странно улыбнулся.

– Встретиться с ней вы, конечно, можете.

Выяснилось, что Изильда как раз находится в одной из комнат, которую ей оставили.

Люпен был удивлен, обнаружив премиленькое существо, чересчур худенькое, чересчур бледное, но почти красивое, со светлыми волосами и нежным личиком. Во взгляде ее зеленоватых глаз застыло смутное, отстраненное выражение, как в глазах слепой.

Он задал ей несколько вопросов, на которые Изильда не ответила, и еще другие, на которые она отвечала бессвязными фразами, словно не понимала ни смысла обращенных к ней слов, ни смысла слов, которые произносила сама.