9 часов над Атлантикой

И я задаю себе вопрос: почему я делаю то, что делаю? Что со мной не так? Откуда вдруг это ребячество? Чего я боюсь? От чего так рьяно пытаюсь защититься, что в ход уже пошёл полнейший инфантилизм?

Магдалена прощается с Кэрол натянутой улыбкой, для Лео же на её лице целое полярное сияние и карточка в руках:

— Позвони мне, — робко просит она, сладко взмахнув ресницами.

Он кивает в ответ:

— Ещё раз спасибо за бутерброд.

Всё то время, пока мы шагаем по звёздному покрытию рукава, я не могу оторвать глаз от его руки, сжимающей номер её телефона.

Господи, говорю себе, это совершенно посторонние мне люди, случайные попутчики, какое мне дело до возможного продолжения их общения? Но моё воображение очень живое. За время созерцания карточки, зажатой в руке Лео, от начала телетрапа и до его конца, оно успело отснять целый эротический фильм. И в процессе просмотра этого кино меня терзает ничем не обоснованное и с трудом объяснимое чувство, пакостно ползающее где-то под рёбрами.

Снова досмотр, снова вынь телефон из сумки, сигареты и зажигалку из кармана. Пять евро, завалявшиеся в другом кармане, предательски звенят при прохождении рамки. Я сдаю их и всё равно звеню. Мне велят разуться, но и это не помогает. Длинная тощая девица с лицом нациста указывает мне чёрной резиновой палкой на кабинку индивидуального досмотра и довольно грубо бросает что-то на немецком.

— Я не понимаю, — говорю. Хотя отлично всё поняла.

И с ещё большим раздражением девица разъясняет по-английски:

— Туда!

Мне очень хочется ей что-нибудь сказать, но я вижу прищуренные глаза Лео, натягивающего ремень на свои джинсы, и в прямом смысле зажимаю язык зубами.

Девка облапывает меня с особой тщательностью, не обходя вниманием даже интимные места, и если бы не церберская рожа, я бы точно заподозрила её в лесбийской ориентации. Страстно хочется прокомментировать её унижающие мои честь и достоинство действия, но разве же можно этому мужику быть таким медлительным? Я уже сняла и снова надела юбку, дала ощупать лифчик, а он всё ещё засовывает свои ноги в ботинки! Не могу при нём.

К тому моменту, когда австрийский досмотр оставляет меня в покое, так и не определив, кстати, что во мне звенело (может, спираль?) Лео уже нет, но и желания общаться с досмотрщиками тоже. Мои мысли занимают пять евро и надежды, что на них удастся купить что-нибудь съедобное. В родном канадском самолёте, конечно, должны хорошо покормить, но когда это будет? Рейс только через четыре часа.

Денег мне хватает на пачку печенья. Причём выбираю я по цене и по объёму, не читая названий. В коробке оказываются обычные солёные крекеры, а на воду денег уже нет. Но проблемы разумно решать по мере их поступления, поэтому, отыскав свои ворота и убедившись, что на электронном табло написано «Торонто», время посадки и номер рейса совпадают с моими, я усаживаюсь на пластиковые сиденья у самой стеклянной стены любоваться на посадочную полосу. Вдалеке, уже за ней, раскинулись сочные зелёные поля и разбредающиеся за горизонт цепочки белых ветряков. День ясный, солнечный, и в сочетании с лазурной синевой неба, картина очень даже умиротворяющая. Мне нравится это место. Тут тихо, спокойно, почти никого нет и довольно прохладно.

Я жую печенье и пытаюсь подсоединиться к сети вай-фай аэропорта, как вдруг рядом кто-то так грузно усаживается, что меня даже слегка шатнуло. Ну, не совсем рядом — между нами ещё одно сидение и коробка печенья, но места вокруг более чем достаточно, чтобы вот так «прижиматься». Поднимаю глаза и даже не удивляюсь.

Он не смотрит на меня, целиком и полностью сосредоточен на своём планшете. Изредка, но регулярно отрывается и на пару секунд заглядывает в телефон, будто проверяет что-то.

К нему подкатывает девушка с небольшим красным чемоданом — ручная кладь. Ну вот, опять, думаю.

— Простите, Вы не присмотрите за моим багажом? — просит его.

— Нет.

— Я всего на пару минут отойду!

— Я Вас не знаю, — качает головой. — Мало ли, что у Вас там, — кивает в сторону крошечного красного чемоданчика.

— Я уже прошла досмотр безопасности.

Ноль эмоций. Пялится, не шелохнувшись: ну памятник послушному гражданину, не иначе.

— Если б что у меня и было из запрещённого, это давно бы нашли! — взывает к его разумности.

Никакого эффекта.

— Там конфеты, шоколад, мармелад и пару пачек печенья, — со вздохом. — Мой парень где-то застрял в дьюти фри, а мне капец как в туалет приспичило!

Нормальный мужик сейчас бы улыбнулся. Поднял бы брови, изображая удивление, стал бы шуточки отпускать, пусть и не смешные. Да без разницы, какие! Главное, не сидел бы истуканом. Какой-то эмоциональный чурбан, ей Богу. «Да он и в постели, небось, свая» — успеваю подумать.

— Девушка, я Вас не знаю. Присматривать за чужим багажом запрещено правилами аэропорта, пассажиры самостоятельно несут ответственность за своё имущество.

— Я могу посмотреть, если хотите, — предлагаю ей.

Он смотрит на меня, как на дуру.

— Да-да, — говорю. — Никаких проблем, оставляйте чемодан, я пригляжу.

— О, спасибо Вам огромное! Я быстренько.

Приложение YouTube маячит уведомлением о новых сообщениях.